Face-to-face. Галина Тер-Микаэлян

пожал плечами Юрий, – истинно-культурные ценности должны быть доступны всем. Если буду в тех краях, обязательно посещу ваш музей.

      – Вряд ли, – лицо Самсонова подернулось печалью. – Слушайте дальше. Однажды, когда мы с электриком, проверяли проводку в соборе, я обнаружил тайник, а в тайнике… Нет, вы представить себе не можете – там были подлинные полотна Ван Дейка, Дюрера, Хольбейна-младшего.

      – Не может быть!

      – Да, именно – двадцать неизвестных человечеству полотен. Подлинники.

      – Вы могли ошибиться.

      – Я немедленно написал в Москву, к нам выехали эксперты. В результате выяснилось, что в восемнадцатом веке в тех краях проживали купцы Соловьевы, которые вели торговлю практически со всеми странами Скандинавии. Семья невероятно богатая, предки их были старообрядцами, а в конце восемнадцатого глава семьи Михайло Соловьев перешел вместе со всеми чадами и домочадцами в новую веру и решил сделать подарок собору – бесценную коллекцию картин. Счастье, что собор уцелел во время пожаров, которые порою вспыхивали в тех местах – иначе коллекция была бы уничтожена. После революции попы спрятали картины в тайнике, чтобы они не достались Советской власти.

      – Невероятно! И время пощадило картины?

      – Да, они были практически не повреждены – плесень в соборе не водится, а температура и влажность оптимальны для хранения полотен. Эксперты немного почистили их, и нам даже разрешили выставить картины в музее. К нам приезжали туристы из Финляндии и Швеции, о нашей находке писали на Западе, к нам приезжала Каролина Вайс – известный английский эксперт-специалист. И вдруг – два года назад – поступает распоряжение закрыть музей. Из Москвы приехали новые эксперты, заявили, что полотна нуждаются в срочной реставрации, и увезли их. Мы стали ждать – о картинах ни слуху, ни духу. Альбина Ивановна – это наш экскурсовод – предположила, что их отправили в какой-то другой музей страны. Я писал во все концы Советского Союза, писал в Москву экспертам, но мне отвечали, что понятия не имеют, о чем идет речь. Год назад Альбина Ивановна умерла – ей было уже за восемьдесят – я же отправился в горком партии, но там на меня посмотрели, как на сумасшедшего. Так, словно полотен никогда и не было. Я написал в ЦК, но ответа не получил, а месяц назад наш музей закрыли. Меня перевели на работу в Воронежскую область, я должен был быть там еще две недели назад, но приехал в Москву и вот уже две недели ночую на Курском вокзале и бегаю по инстанциям. Был в ЦК, был в Академии художеств, где только не был! Смотрят, как на сумасшедшего, о картинах никто и слыхом не слыхивал. Да я и сам бы мог поверить, что сошел с ума, если б не успел сделать фотографии перед тем, как картины увезли. К тому же у меня есть заключения экспертов, которые приезжали к нам в первый раз. Посмотрите сами.

      Юрий вновь потянулся за фотографиями и теперь уже очень внимательно начал разглядывать каждую, потом взял листки с печатями и начал их читать.

      – Да, все это очень странно, – задумчиво заметил он, –