Face-to-face. Галина Тер-Микаэлян

надписью «Распивать спиртные напитки строго воспрещается!», он вытащил из портфеля «чекушку», плеснул немного водки в свой стакан и нерешительно предложил:

      – Как насчет того, чтобы за компанию?

      – Благодарю вас, я не пью, – это прозвучало очень резко и почти грубо, потому что Юрия уже начала раздражать радушная говорливость его vis-a-vis. Он подосадовал на себя за то, что не сел за соседний столик – там гладко выбритый человек с индифферентным лицом неторопливо поедал блины. Он с методичностью автомата отправлял их в рот маленькими кусочками, и ничто на свете кроме еды его, казалось, не интересовало.

      «Окающий» мужчина слегка смутился, убрал бутылку и сказал, словно оправдываясь:

      – Да я, честно говоря, тоже не злоупотребляю, мне от язвы врачи рекомендовали. Предложил просто, потому что не удобно – сам пью, а человеку не предлагаю. Вы простите, если обидел – я ведь в Москве в первый раз и проездом, не знаю, как тут принято.

      – Нет-нет, – Юрию стало неловко, – вы извините, у меня просто сегодня был трудный и не очень удачный день.

      – В командировке здесь? – слегка раскрасневшись от водки, vis-a-vis вновь начал кромсать ножом блин.

      – Нет, я москвич.

      – Москвич? – удивился мужчина и, покосившись на толстое обручальное кольцо Юрия, деликатно поинтересовался: – А что ж дома-то не ужинаете? Домашняя еда для желудка полезней. Я один живу, и то в обеденный перерыв домой прибегаю покушать, от нашей столовой мне душу воротит.

      Юрий слегка улыбнулся наивности провинциала.

      – Ну, там, где вы живете, расстояния, наверное, другие. Мне, например, до дома еще около часу ехать, а мой желудок проголодался. Так что из всех зол приходится выбирать меньшее. А вы надолго к нам в Москву?

      Мужчина вдруг сразу поскучнел и даже внешне как-то осунулся, а ответ его прозвучал отрывисто и горько:

      – Не знаю, ничего не знаю. Я уже два года пишу во все инстанции, уже язву на нервной почве заработал. Решил вот лично в столицу приехать. Приехал, а теперь сам не знаю, что я тут делаю, зачем везде хожу – все словно оглохли, хоть криком кричи, и никому до правды дела нет. Словно мы живем не в советское время и не в Советском Союзе.

      Пожав плечами, Юрий вспомнил о своей выброшенной на помойку диссертации и с легкой иронией в голосе ответил:

      – Знаете, я как раз сегодня пришел к мысли, что никакая правда не стоит испорченного здоровья и нарушенного душевного покоя. Лучше оставить все, как есть. Зачем постоянно себя взвинчивать? Так можно искалечить себе жизнь или вообще сойти с ума.

      Его слова и тон почему-то задели собеседника за живое.

      – Сойти с ума! – саркастически повторил он. – Да, мне уже кое-кто намекал, что я нуждаюсь в стационарном лечении. – Однако нет, шалишь, у меня все запротоколировано, сфотографировано, я за свои слова и действия вполне отвечаю. Вот, посмотрите, посмотрите.

      Юрию вовсе не интересно было разглядывать документы и фотографии, которые его разнервничавшийся vis-a-vis извлек из своего толстого портфеля.

      – Да