Сердце, что растопит океан. Барбара Морриган

распрямляет толстый шнурок, на котором висит кулон, и осторожно вешает его мне на шею, после чего окидывает меня взглядом, заставив опустить глаза и раскраснеться ещё сильнее.

      – Тебе очень идёт, – улыбается он, а с соседней улицы вдруг доносится крик:

      – Пору-у-у! Где тебя духи носят, паршивец?!

      – Ой! Это отец, – Пору делает виноватую гримасу, – он, наверное, предпочёл, чтобы меня утащили Ури, чем я бы слонялся тут. До встречи на ярмарке!

      Я спокойно киваю и провожаю его взглядом, а как только Пору скрывается за поворотом, падаю спиной в снег, взвизгивая от восторга. Янтарь прыгает вокруг, беспокоясь, не тронулась ли я умом. Может, и тронулась! Неужели я и правда для него… особенная?

      Но мой восторг быстро сменяется осознанием настоящих проблем.

      – Что же нам теперь делать, Янтарчик?

      Ярмарка уже завтра, а от отцовского улова остался только один бочонок, который мы припасли на время его болезни. Заглянув внутрь бочонка, я обнаруживаю несколько худеньких рыбёшек, прилипших ко дну. Ну и дела… Похоже, придётся брать всё в свои руки.

      – Опять болтаешь с этим придурком? – спрашивает меня брат, как только замечает, что я дома.

      – Ты тоже придурок, Вато, и ничего, – парирую я.

      – Ну-ну, – хмыкает он, зажимая в зубах пару швейных иголок.

      – Как папа?

      – Не очень, – Вато кивает в сторону родительской спальни. За ширмой ничего не видно, но оттуда доносятся тихие хрипы, – его опять лихорадит. Дал ему настойку из чёрного корня, так что пару часов он проспит. И пропотеет, надеюсь.

      – Бедный… А что это будет? – Я замечаю, что брат отвлёкся от работы над гобеленом, чтобы вышить белыми нитями странную форму на небольшом кусочке ткани.

      – Пока секрет, – усмехается он, – но это будет друг.

      – Опять чайка? – угадываю я, вспомнив, что Вато любит вышивать этих белых птиц, символ нашей семьи. – А те остальные… – Я окидываю взглядом полотна, висящие на стенах. С них на меня пристально смотрят причудливые существа. – Они не друзья?

      – Не знаю. Духов трудно понять. Если бы я хоть раз мог с ними поговорить по-человечески… – Он на мгновение погружается в задумчивость, но хмурится и начинает ворчать на меня. – Ну всё, иди давай, не мешайся!

      – Ой, не больно-то и хотелось! – обиженно отвечаю я.

      – Слушай, Ину, – вдруг останавливает меня брат, прежде чем я успеваю выйти из комнаты, – ты поосторожнее, ладно? Когда выбираешь себе друзей…

      Конечно, он имеет в виду Пору. Меня ужасно злит это ребячество: они ведь почти незнакомы, а Вато уже умудрился сделать выводы просто потому, что наши отцы не ладят. Как можно быть таким поверхностным болваном?!

      – Я уже взрослая и сама смогу разобраться, с кем дружить! – раздражённо бросаю я, хлопнув дверью в сени.

      На моё счастье, в сенях стоит отцовский гарпун, дожидаясь своего времени. Я крадусь на цыпочках, и мне почти удаётся схватить его и незаметно выскользнуть наружу, как вдруг из родительской спальни до