Когда исчезли голуби. Софи Оксанен

Вайк вскочила и выпихнула дрожащего человека из комнаты. Дверь хлопнула, лампа зажглась. Лидия Бартельс открыла глаза, она потуже обвязала платок вокруг себя и поднялась, чтобы пересесть на стул. Госпожа Вайк стала выгонять людей из комнаты. Я был в таком смятении, что не сразу обратил внимание на то, что все смотрят на меня. Кто-то был огорчен, что сеанс закончился, прежде чем подошла его очередь, у кого-то во взгляде читалось, что теперь о Розали будут говорить даже те, кто никогда ее не знал. Я остался последним, прислонился к стене, по которой скакали тени от лампы, и сполз по ней на пол. Открыв глаза, понял, что смотрю прямо на прикрепленную за комодом фотографию президента Пятса.

      – Вы должны уйти, – сказала госпожа Вайк.

      – Позовите Розали обратно.

      – Не получится. Приходите в следующий четверг.

      – Позовите Розали!!!

      Я должен был узнать. Кто-то говорил, что в деревне появился бродяга, пристающий к женщинам. Я не верил в бродяг, не верил в рассказы о русских военнопленных, работающих в домах батраками. В доме Армов таковых не было, мама бы сошла с ума, если бы увидела русских или услышала русскую речь, хотя я уговаривал их взять на работу пленных. Хозяйству Армов нужны были дополнительные руки, хозяин дома – одноногий инвалид, а я не мог приходить к ним каждый день. Но за пленными следили, за немцами же никто не следил.

      – Послушайте, молодой человек, сеанс очень тяжелый, духи забирают у Нее всю силу, так как у них нет своей энергии. Такие сеансы можно проводить не чаще одного раза в неделю. Разве вы не видите, как Она устала? Пойдемте на кухню, я налью вам чего-нибудь горячего.

      Госпожа Вайк сварила ячменный кофе и плеснула в стакан домашней водки. Я знал, что она помогает избавиться от нежеланных детей, хороня в лесу тайны прошлого. Если я не получу помощи у нее, то даже не знаю, куда мне идти.

      – Я готов заплатить, только позовите Розали обратно. Все, что хотите.

      – Мы делаем это не ради денег. Приходите в четверг.

      – Я больше не смогу прийти сюда, меня заметили. Я должен найти виновного. Иначе я не смогу обрести покой. Розали не сможет.

      – Тогда вы должны найти виновного.

      Взгляд госпожи Вайк был тугим и жестким, словно узел на суровой нитке. Я смотрел на расставленные в углу кухни мышеловки и теребил под столом руки, которые не привыкли оставаться без дела. Залпом опрокинул стакан, ударив краем по зубам, – боль вспыхнула в голове, но не смогла затмить мысль, что я уже никогда не смогу связаться с Розали, а у этих женщин такая возможность есть. Я знал, что действую против ее воли. Она всегда говорила, что души умерших не надо призывать в этот мир, они должны пребывать в своем мире. Но теперь мне было все равно. Я оставил церковные дороги, они больше не для меня. К тому же церковь сама отвергла Розали.

      Госпожа Вайк пошла проверить мышеловку, стоявшую рядом с сервантом, достала оттуда мышь и выбросила в ведро с помоями.

      – Стало ли вам легче от того, что вы узнали, что Розали не обрела покоя? – спросила она.

      – Нет.

      – И все-таки вы хотели это знать. Иначе бы вы не пришли сюда. Мы лишь посредники. Мы