На зов таинственной горы. Максим Дмитриевич Зверев

слышать в тишине звонкое пение маленькой птички – пустынной славки.

      – Позвольте, Майра, ведь самолёт мы уже видели, когда налетел ураган? – остановился Курамин. – Где же он?

      – Действительно, странно, – ответила девушка и остановилась. – Мне кажется, это тот самый такыр, на который сел самолёт, хотя его замело теперь песком, и он стал много короче.

      – И мне кажется, что это тот самый такыр. Странно, очень странно. Смотрите, что это? – воскликнул Курамин, указывая на темное пятно на такыре около своих ног.

      Девушка сразу поняла, в чём дело:

      – Именно здесь стоял самолёт… Это лётчик слил вчера при мне машинное масло, когда мы ремонтировали мотор…

      – А не могли они просто улететь? – высказал Курамин страшную догадку, которая вдруг пришла ему в голову.

      – Я боялась Вам сказать, но поняла, едва увидела этот пустой такыр, а тут ещё пятно… Это чудовищно, ведь с нами дети! И этот странный пассажир, он вёз какие-то ценности, и они просто избавились от нас, а сами улетели, бензина у них много.

      – Это невероятно! – вскипел Курамин. – Это же настоящее преступление! Как они могли решиться оставить нас!

      – Сквозь сон мне показалось, что я слышу какой- то шум. Видимо, они на рассвете завели мотор. Нам остается только одно – скорее идти к северу, пока есть ещё силы. Вон туда, где видны какие-то горы, до них не так далеко. Там, конечно, есть населённые пункты. Сейчас весна, и мы найдем воду на такырах.

      – Как жаль, что в старом колодце вода оказалась непригодной для питья! Да, вы правы, нам надо идти к северу. Но какое безобразие, даже детей не пожалели! – возмущался Курамин.

      Коля гневно сдвинул брови, как отец, и едва сдерживал слезы. Но Гульнара не понимала сложного положения. Она радостно захлопала в ладоши:

      – Вот прелесть! Пойдем пешком, я буду ловить ящериц! Только сначала хочу молочка…

      – Дура! – оборвал её мальчик.

      – Майра, пусть Колька не ругается! – пожаловалась девочка и сердито надула губки.

      – Перестаньте ссориться, дети! Я кому говорю? Снимите ботинки, а то начерпаете опять песку, – сердито сказал Курамин, весь кипя от негодования.

      – Гульнара, чай пить будем потом, когда придем в деревню. Мы должны долго идти теперь пешком, поняла? – ласково наклонилась над сестрой Майра.

      – Хорошо, – покорно ответила девочка, – но я сильно хочу молочка…

      – Опять, кажется, ветер усиливается? – тревожно сказала Майра, помогая Гульнаре снять ботинки. – Ну, идёмте, дети!

      Гульнара весело побежала вперед. Но взрослые медлили: нелегко было решиться на опасный шаг.

      – Кошмар какой-то! – сказала Майра, ещё раз оглядываясь вокруг. – Негодяи…

      – Ну, будь что будет, – произнес Курамин и, махнув рукой, решительно зашагал за Гульнарой.

      Едва они скрылись за барханами, как ветерок замел их следы и покрыл затейливыми узорами.

      Долго шли не останавливаясь Курамин, Майра и дети, сосредоточенно ступая по ямкам, остававшимся на песке от