Наполеон. Мемуары корсиканца. Эдвард Радзинский

слуг. Место ссылки – остров Святой Елены…»

      Император взрывается в яростном монологе. Он буквально орет:

      – Вы попрали все законы гостеприимства! Я был величайшим вашим врагом и оказал вам величайшую честь, добровольно выбрав вашу защиту. То, что вы совершили, ляжет вечным позором на всю британскую нацию… Это равносильно смертному приговору!

      Адмирал слушает с несчастным лицом.

      После страстного монолога император… преспокойно выходит на палубу. На свою обычную вечернюю прогулку на потребу любопытным.

      Я потрясен: он выглядит, повторюсь, совершенно спокойным. И это спокойствие пугает.

      Погуляв с полчаса, он возвращается в каюту.

      Маршан прибегает ко мне в панике:

      – Он заперся в каюте. Как тогда – в Фонтенбло…

      И Маршан раскрывает мне тайну – год назад, после первого отречения, император пытался покончить с собой… Бедняга Маршан боится повторения попытки самоубийства.

      Он умоляет меня постучать в каюту императора – как бы по делу.

      Я подхожу к каюте, и из-за двери тотчас раздается голос императора:

      – Позовите Маршана.

      Он и за дверью читает мысли?!

      Потом Маршан рассказал мне: когда он вошел, император сидел на кровати.

      – Помоги мне раздеться, мне нужно отдохнуть.

      Потом лег, сам задвинул полог. Свет проникал через плотные пурпурные шторы на окнах, и каюта была цвета крови.

      Маршан в ужасе стоял у полога кровати, ожидая неизбежного. И услышал ровный голос императора:

      – Продолжай читать.

      Это были «Жизнеописания» Плутарха, он читал их императору накануне. Маршан стал читать – в совершеннейшем ужасе… Он не знал, что происходило там, за занавесями.

      Но когда он дошел до самоубийства Катона, император преспокойно раздвинул занавеси и попросил халат. Маршан подал – дрожащими руками. После чего император стал молча расхаживать по каюте. Походив, остановился и начал обсуждать с Маршаном, кого ему взять с собой на остров.

      – Он был совершенно спокоен, будто все идет как надо, – сказал мне Маршан.

      «Будто все идет как надо». Теперь понимаю – лучше фразы не придумать.

      Ему пришлось выбирать из тех, кто поднялся с ним на борт. И он выбрал.

      Маршан за ужином назвал их мне. Граф Шарль Монтолон с женой Альбиной, граф Бертран с женой Фанни… Причем Фанни (кстати, англичанка) была в ужасе от этого известия, говорят, чуть не бросилась за борт. Но сам Бертран был счастлив.

      И еще император назвал меня.

      – Он просил узнать, как вы к этому отнесетесь, – закончил Маршан.

      Я вошел к императору в каюту и сразу начал:

      – Сир! Если вы окажете мне честь и возьмете меня, вы исполните самое заветное мое желание.

      Он улыбнулся и сказал:

      – Граф, вы не только хорошо пишете, вы бегло говорите по-английски. Я решил взять вас с собой к англичанам, в изгнание, еще тогда, в Париже, как вы, наверное, поняли.

      «К англичанам, в изгнание»? Так что же выходит?