Виктория. Василий Пряхин

окружающие стены спортивного зала, которые ласково теребили нотки моей заблудшей души, вороша усталую память, чтобы вознести меня в райский уголок спокойствия и блаженства, где я смогла закинуть три победных очка. Все это благодаря тебе!

      – Ох, Вика. Ты меня в последнее время пугаешь своими умными словечками. Неужели снова перечитывала Маккалоу «Поющие в терновнике»?

      – Да, – ответила она и засмеялась. – От тебя ничего не утаить. Эта книга настолько прекрасна, искреннее и чиста, что я путешествую на ее страницах, как вольная и гордая птица, мечтая, как и все девчонки о страстных поцелуях, о пламенной и сладострастной любви, о принце на белом коне…

      – О, Боже! Какая гадость! – Домовой скривил лицо, словно унюхал что-то неприятно пахнущее. – Нашла о чем думать.

      – Ничего ты не понимаешь в настоящей романтике, – сказала Вика.

      – Ты права. Ничего не понимаю. И не хочу.

      – Зря.

      – Я хочу признаться…

      – В чем?

      – Я обманул тебя, что услышал о твоем успехе. Я его увидел.

      – Только не говори мне, что ты рисковал своей жизнью ради того, чтобы посмотреть на мою игру? – встревожилась она.

      – Именно, так. Прости, но я не мог сидеть дома, когда ты играла.

      – Зачем? Зачем надо было рисковать из-за такой глупости? – строго и одновременно нежно, по-матерински, отчитывала ему Виктория.

      – Не переживай. Все же обошлось. И это не глупость. Ты знаешь это. Я знаю, что для тебя это игра – важная составляющая твоей жизни. Я не мог пропустить ее. Не мог. Рискнув, я выиграл. – Он выставил ладонь, на нее падали снежинки и поспешно таяли. И добавил. – Наша с тобой связь сильна, поэтому я без проблем нашел тебя в пелене нависшего тумана, в котором я слышал ужасные крики и вопли страдания.

      – Но она не столько важна, как жизнь лучшего друга. Как же ты вернулся обратно? – спросила она.

      – Обратный путь был легок. Я держал за руку твоего братика.

      – Прикасаясь к нему, тебе нестрашны другие духи?

      – Да. Когда я прикоснулся к нему, он одернул руку. Но потом взял ее так крепко, что я невольно вздрогнул, заглянув в потаенные места его души. В его душу, чистую и непорочную. В душу искреннего дитя, который не отпускал меня до самого дома, шепнув мне на ушко, что он знает меня и желает познакомиться.

      – Я… ты что?

      – Я тоже шепнул ему на ушко.

      – Зачем…

      – Все хорошо, – перебил ее Домовой. – Я с ним познакомился. Он славный малый. Твой брат вел себя храбро и не закричал, когда я ему ответил, что тоже желаю с ним познакомиться. Я обо всем рассказал ему. Он все время меня перебивал и спрашивал, спрашивал, спрашивал. В общем, он знает обо мне и кажется, начал видеть мой силуэт. Теперь он с нетерпением ждет тебя дома. Ждет объяснений.

      – Мне даже не верится, что это случилось. Ты ему сказал, чтобы он молчал и хранил – теперь уже нашу! – общую тайну от родителей?

      – Да. Он мне пообещал держать рот на замке.

      – Ох уж не знаю, не знаю, – сомневалась Вика. – Всегда, когда он так говорит, он пробалтывается.