Падение титана, или Октябрьский конь. Колин Маккалоу

сыновей. А пол… что ж, он тут такой же, как и везде.

      Пораженный Цезарь обернулся на шум и увидел, что гранитная плита в центре пола поднялась несколько выше уровня соседних с ней плит.

      – Помоги мне, – сказал Каэм, отпуская анх, оставшийся торчать в скважине незримого механизма.

      Цезарь опустился на колени, помог поднять плиту и заглянул в темноту. Рисунок на полу подсказывал, какие еще две плиты, меньшего размера, вокруг центральной необходимо убрать в стороны. Отверстие в полу стало достаточно большим, чтобы в него могли пролезть даже очень полные люди.

      – Помоги мне, – снова сказал Каэм, берясь за бронзовый стержень со сверкающим концом, на котором крепилась большая плита.

      Стержень свободно поворачивался, и в результате плита поднялась на пять футов. Каэм привычным движением пошарил в темноте и извлек два факела.

      – А теперь, – сказал он, поднимаясь, – мы пойдем к священному огню и зажжем их, потому что в подвалах нет света.

      – А воздух там есть, чтобы факелы могли гореть? – спросил Цезарь, когда они шли к святая святых, маленькой комнате, где горел огонь под присмотром сидящего Рамсеса.

      – Пока плиты подняты – да, если мы не пойдем далеко. Когда мне нужно что-то забрать, со мной являются еще два жреца с кузнечными мехами и вдувают внутрь воздух.

      При слабом свете факелов они спустились по ступеням в подземелье под святилищем Птаха, миновали нечто вроде прихожей и попали в лабиринт узких туннелей с рядами дверей по обеим сторонам, ведущих в секретные кладовые. Некоторые кладовые были наполнены золотыми слитками, ящиками с драгоценными камнями и жемчугом всех цветов и сортов. В других комнатах сильно пахло сандалом, специями, фимиамом, лазерпицием. В третьих хранились слоновая кость, порфир, алебастр, горный хрусталь, малахит, лазурит. В четвертых – черное дерево, тетраклинис, электрум и золотые монеты. Но никаких статуй или картин – в общем, того, что Цезарь мог бы назвать произведениями искусства.

      Он возвратился в обычный мир пораженным. Под его ногами лежало такое богатство, что даже семьдесят крепостей Митридата Великого со всеми их тайниками бледнели перед ним. «Правду говорил Марк Красс: мы в западном мире понятия не имеем о том, какое богатство накопили восточные монархи, ибо не ценим богатство ради него самого. Само по себе оно и впрямь бесполезно, в лежачем, так сказать, виде. Будь все это моим, я тут же переплавил бы металлы, а остальное рассортировал и распродал, чтобы вложить вырученные средства в экономическое развитие Рима. А Марк Красс только ходил бы вокруг сокровищ, напевая себе под нос. Несомненно, все началось с одного яичка в гнезде, но вылупилось из этого яичка чудовище, для охраны которого требуется немыслимая хитрость и изворотливость».

      Вернувшись в коридор, они ввинтили обратно пятифутовый бронзовый стержень и закрыли защелку, приводящую в действие невидимый механизм. Потом положили на место плиты меньшего размера и опустили