Догадайся сам. Джеймс Чейз

громко работало радио, а когда я уже собрался позвонить, вдруг раздался звук разбитого стекла.

      Я ткнул большим пальцем в кнопку звонка и стал ждать. Резкие звуки джаза вырывались в коридор из-за закрытой двери, но никто не собирался ее открывать. Я с силой вдавил кнопку звонка, и этот звук перекрыл пронзительное звучание кларнета. Кто-то выключил радио и распахнул дверь.

      На пороге стоял, улыбаясь, высокий светловолосый мужчина в ярко-красном халате. Его худое бледное лицо многие назвали бы красивым, – впрочем, это дело вкуса. Верхнюю губу украшали усики, похожие на хорошо откормленную гусеницу. Зрачки его янтарных глаз были сильно расширены.

      – Здравствуйте, – сказал он низким протяжным голосом. – Это вы звонили?

      – Если не я, значит привидение.

      Судя по зрачкам, он накурился травы, и нужно было держаться с ним настороже.

      – Это шутка? Я тоже люблю пошутить, – сказал он спокойно и тут же, замахнувшись, попытался воткнуть мне в лицо «розочку» разбитой бутылки, которую он прятал за спиной.

      Мне удалось уклониться только благодаря везению. Барретта повело вперед, и я врезал ему правой рукой в челюсть. Я услышал, как кость ударяет о кость, как щелкнули его зубы, и эти звуки меня очень порадовали.

      Барретт растянулся на полу, все еще сжимая в пальцах бутылку. Пришлось повозиться, чтобы ее отобрать. Я осторожно вошел в квартиру. В воздухе стоял запах виски и марихуаны. Ничего другого и не приходилось ожидать в жилище такого типа, как Барретт. Несколько разбитых бутылок виски лежали грудой в камине. В гостиной мебель из нержавеющей стали была разбросана так, как будто здесь подрались два здоровенных грузчика. Трехметровый стальной стол лежал на боку у окна с треснувшим стеклом.

      В комнате никого не было. Я бесшумно прошел по кроваво-красному ковру к полуоткрытой двери и заглянул в другую комнату: шторы задернуты, но свет горит.

      На кровати лежала пепельная блондинка, совершенно голая, если не считать ожерелья из бус цвета слоновой кости и тонкой золотой цепочки на левой лодыжке. Она была молода и неплохо сложена, но, лежа на смятой простыне, выглядела непривлекательно: опухшие губы, как будто ее кто-то недавно побил, а на руках и груди несколько отвратительных сине-зеленых синяков.

      Наши взгляды встретились. Девушка не пошевелилась и, похоже, не удивилась моему появлению, а только одарила меня глупой, бессмысленной улыбкой – так улыбаются курильщики марихуаны, когда хотят пообщаться, но не могут говорить.

      Конечно, в этом состоянии она была не способна слушать разумные доводы. Оставалось либо бросить ее здесь, либо отвезти домой. Ее отец был не ангел, но он, по крайней мере, не приучал дочь к наркотикам. И я решил отвезти ее домой.

      – Мисс Уингроу, вы поедете к себе домой?

      Она ничего не ответила. Улыбка не сходила с блестящих красных губ. Я не был уверен в том, что девушка слышала мои слова и вообще понимала происходящее.

      Мне не хотелось прикасаться к мисс Уингроу, но идти самостоятельно она не смогла бы.

      «Придется