Положите ее среди лилий. Джеймс Чейз

сестру. Насколько я знаю, Вы беретесь за подобную работу. Прошу Вас, считайте это письмо срочным и совершенно конфиденциальным. Прилагаю пятьсот долларов в качестве аванса.

      Дженет Кросби

      Повисло долгое и тягостное молчание. Даже Джеку Керману не нашлось что сказать. Наш бизнес развивался благодаря рекомендациям, а четырнадцать месяцев продержать у себя задаток от перспективного клиента и даже не подозревать об этом – так себе рекомендация.

      – Срочно и конфиденциально, – пробормотала Паула. – Протаскав с собой письмо четырнадцать месяцев, он отдал его швейцару, чтобы тот показал всем своим приятелям. Просто чудесно!

      – Помолчи! – прорычал я. – Почему же она не позвонила и не потребовала объяснений? Должна же она была догадаться, что письмо затерялось. Хотя погодите-ка минутку. А это не она ли умерла? Какая-то из сестер Кросби умерла. Уж не Дженет ли?

      – Кажется, да, – сказала Паула. – Я сейчас уточню.

      – И заодно собери все, что у нас есть на Кросби.

      Когда Паула вышла в приемную, я произнес:

      – Уверен, Дженет мертва. Наверное, придется вернуть деньги семье.

      – Если мы так сделаем, – возразил Керман, который всегда трудно расставался с деньгами, – об этом может пронюхать пресса. Подобную историю можно раздуть до таких размеров, что мы вылетим из бизнеса. Надо действовать осторожнее, Вик. Было бы разумнее придержать аванс и никому ничего не говорить.

      – Мы не имеем права. Пусть мы плохие работники, но обязаны хотя бы быть честными.

      Керман снова устроился в кресле.

      – Не стоит будить спящего пса. Кросби, кажется, занимается нефтью?

      – Занимался. Он умер. Погиб от шальной пули два года назад. – Я взял нож для бумаг и принялся ковырять дырки в промокашке. – Совершенно не понимаю, как я мог забыть письмо в кармане плаща. И теперь придется выслушивать упреки всю оставшуюся жизнь.

      Керман, прекрасно знавший Паулу, сочувственно усмехнулся.

      – А ты ей дай оплеуху, если она станет зудеть, – с готовностью посоветовал он. – Какое счастье, что это был не я!

      Я все еще ковырял дыры в промокашке, когда Паула вернулась с кипой газетных вырезок.

      – Она умерла от сердечной недостаточности пятнадцатого мая – в тот же день, когда отправила тебе письмо. Неудивительно, что ты о ней так и не услышал, – сообщила она, закрывая дверь кабинета.

      – От сердечной недостаточности? Сколько же ей было лет?

      – Двадцать пять.

      Я отложил нож для бумаг и потянулся за сигаретой.

      – Как-то рановато умирать от сердечной недостаточности. В любом случае надо проверить. Что еще у нас есть?

      – Да негусто. В основном то, что мы уже знаем, – сказала Паула, присаживаясь на краешек стола. – Макдональд Кросби сделал свои миллионы на нефти. Он был суровый, неприятный в общении старый квакер, довольно узколобый. Женат был дважды. Дженет – его старшая дочь от первой жены. Морин, его дочь от второй жены, младше сестры на четыре года. Макдональд Кросби оставил бизнес в тысяча девятьсот сорок третьем году и