Ты будешь одинок в своей могиле. Джеймс Чейз

соображал туго. Он был из тех, кто верит каждому вашему слову. Поверит, даже если кто-нибудь назовет его красавцем. Однако чуть погодя он все-таки догадался, что я его разыгрываю.

      – А ты, я вижу, шутник, – сказал он, ухмыляясь. – Ладно, шея твоя. Тебя капитан вызывает в управление. Мне поручено доставить.

      – Поезжай в свое управление и скажи шефу, что у меня дел хватает и что мне некогда болтать со всякими пьяницами. – Сказав это, я уже собрался сесть в машину, но добавил: – Город у нас снобский, надо быть разборчивее в связях.

      – Шеф приказал так: либо привести, либо привезти. Выбирай сам, – дружелюбно сказал коп. – А если старик говорит доставить во что бы то ни стало, значит считай, что я получил разрешение вдарить тебе разок дубинкой по башке. Тебе нужны еще синяки, дружище?

      – Ты с кем разговариваешь? – завелся я.

      – Да с тобой, с кем еще, – ухмыльнулся коп.

      Сказано это было очень добродушно, так что я только ухмыльнулся в ответ.

      – Да ничего страшного, – продолжал он. – Шеф хочет с тобой поговорить о вчерашнем убийстве. Поехали, брат.

      – Поехали, – ответил я, включая двигатель. – Но только я еще встречу однажды этого ублюдка в темном переулке. И специально надену ботинки с острыми носами.

      – Ага, – сказал коп, тоже включая двигатель. – Так оно и будет.

      – И послушай, приятель! – заорал я, перекрикивая шум мотора. – Раз уж я еду с тобой, то еду красиво! А ну включай сирену!

      И мы поехали красиво.

      Хорошо передвигаться по городу в час пик на скорости девяносто, когда полицейский разгоняет перед тобой транспорт воем сирены. Мы ломились на красный на каждом перекрестке, подрезали направо и налево, поворачивали под знак «Поворот запрещен», и прохожие провожали нас изумленными взглядами.

      Наконец остановились возле полицейского управления. Коп оглянулся на меня с ухмылкой.

      – Ну как? – спросил он, паркуя мотоцикл. – Красиво получилось?

      – Отлично, – ответил я, вылезая. – Надо будет потом еще раз повторить. Повышает настроение.

      В холле меня встретил Мифлин. Вид у него был самый мрачный.

      – Привет, Тим, – сказал я. – Что случилось?

      – Капитан тебя ждет, – ответил он. – И не вздумай ему грубить. По его мнению, ты что-то скрываешь об этом убийстве. Он зол так, что может укротить крокодила. Будь поосторожнее.

      Я поднялся за ним по лестнице и прошел по коридору до двери с табличкой «Эдвин Брендон, капитан полиции».

      Мифлин постучал так осторожно, будто дверь была сделана из яичной скорлупы. Открыл и пропустил меня.

      Брендон занимал большой, просторный, хорошо обставленный кабинет. Турецкий ковер на полу, несколько кресел, пара репродукций пейзажей Ван Гога, в углу между окнами – большой письменный стол. Одно окно выходило на гавань, а другое – на небоскребы даунтауна. За столом восседал Брендон. Для тех, кто был не в курсе, кто он такой и чем занимается, на столе стояла табличка из золота и красного дерева: «Эдвин Брендон, капитан полиции».

      Брендону