Проект ЮНЕСКО. Игорь Ворона

быть самим собой. Чем больше я хотел тебе понравиться, тем меньше у меня это получалось.

      В своём сознании я вознёс тебя на такой высокий пьедестал, что через какое-то время мне уже самому было не дотянуться до его подножия.

      Иногда мне казалось, что ты мне отвечаешь, что в твоих глазах, в твоём поведении есть какой-то ответ, какой-то знак.

      Или я просто видел то, что хотел видеть.

      Очень хотел это видеть…

      А иногда я понимал, что ты, наверно просто так, держишь меня на привязи. Про запас.

      И чем дальше, тем больше. Мне хотелось продлить эту агонию. Пусть хоть ещё неделя, и ещё одна.

      Видеть тебя.

      Слышать твой голос.

      Ты была любовью моей жизни.

      Как бы нелепо для тебя это сейчас ни звучало.

      И чем дальше, тем больше.

      Несмотря на все мои старания, я так и не смог забыть тебя.

      Ничего подобного я не испытывал ни к какой другой женщине. Ни до, ни после.

      Гарик, я читаю сейчас эти строчки и как-то всё всплывает, как-то не по себе мне немного.

      Неужели ко мне можно было испытывать такие чувства?

      Неужели я того стоила?

      Насчёт стоила, вопрос не ко мне. Я и сам себя потом долго спрашивал – ну что ты нашел в этих полутора метрах рыхлой коротконогой близорукой жопы.

      Спрашивал, и… не находил ответа.

      Мне потом понадобилось очень много времени чтобы справиться с одной, казалось бы, простой задачей – не думать о тебе каждый день.

      Как ты меня назвал!!!???

      Фу какая мерзость

      Хотя, хмм…

      Забавно…

      Слушай. Я хочу спросить, а кто писал мой портрет маслом, который ты мне подарил на день рождения?

      Писал я.

      С твоих цветных фотографий из ателье.

      Их было два на самом деле.

      Два портрета.

      Там, где ты без очков, был первым; он не очень у меня получился.

      Но всё равно, ты там такая мягкая, домашняя, нежная.

      И слабая. С такой беззащитной растерянностью в близоруких глазах.

      Которую так хотелось, прости уж за банальность, заслонить всем своим мужским естеством от невзгод и грязи этого мира.

      Она досталась тебе.

      И тот, где ты в очках. На него я потратил больше времени.

      Ты там такая, неотразимая, холодная, неприступная.

      И сильная.

      Женщина-пантера, чей стопудовый пресс я так и не смог преодолеть тогда.

      Она досталась мне.

      От невзгод и грязи этого мира…

      Как ёмко, как кратко и как сильно сказано

      Хоть и банально.

      Я и не предполагала, что в тебе такие таланты.

      Художника или защитника?

      Уточни, какие таланты.

      Оронов, не лезь в бутылку.

      Я понимаю, что в тебе сейчас клокочет.

      Но что мы можем сделать по этому поводу?

      Чтобы тебе было легче – не так много вокруг меня и художника, и защитника.

      Гораздо