Молчаливые боги. Мастер печали. Джастин Колл

наготове, направился к Кельге, которая съежилась на заросшей клевером поляне. Едва Содар подошел достаточно близко, та метнула в него нож. Молниеносным движением посоха Содар отбил направленный ему в живот клинок и ударил старуху по голове. Кельга скрючилась на земле, и жрец снова поднял посох, приготовившись на сей раз размозжить старухе череп. Но та больше не шевелилась. Содар помедлил, затем опустил свое оружие и повернулся к Лане. Внутри овечьего свертка запищал треклятый младенец.

      – Поторопись, – тяжело дыша, проговорила Лана. – Ты должен помочь мне покончить с сыном Кеоса и предупредить Академию. В круг знающих проникли дочери Кеоса.

      Священник даже не шелохнулся. Его глаза были холодны и суровы.

      – Не в том ты положении, чтобы приказывать, Лана бан Тосан. – Он бросил взгляд на старуху, лежащую без сознания. – Ты сказала, Кельга не сможет вернуться в Шаенбалу.

      Лана кивнула и закашлялась, харкая кровью.

      – Но это не так, – продолжал Содар. – Ей лишь нужен провожатый.

      Лана судорожно втянула ртом воздух и прохрипела:

      – Кто же поведет ее назад в деревню? Она хотела спасти сына Кеоса!

      – Поэтому я и оставляю ей жизнь. – Священник снова повернулся к Лане. – Но вот ты… Ты убила бы мальчика не задумываясь, как до этого убила Эген. – Содар покачал головой, и его длинная седая борода коснулась лица ребенка. – Если Кельга не найдет дорогу в деревню, значит бояться нечего. Если Одару будет угодно, ей даже удастся выбраться из Чащи до того, как звери ее учуют. Но ты – ты совсем другое дело. Если я сохраню тебе жизнь, и я, и младенец обречены.

      Мир перед глазами Ланы начал размываться, и она часто заморгала, пытаясь сфокусировать зрение; изо рта струйкой потекла кровь. Мысли разбегались, тело стало как будто чужим.

      – Я боялся, что придется тебя убить, – произнес священник. – Но Кельга сделала это за меня.

      Он не сводил с нее спокойных серых глаз. Ей стало холодно. Она вдруг со всей ясностью осознала, что умрет здесь – и больше никогда не увидит мужа и дочь. Ее обмякшее тело запрокинулось назад, и шипы еще глубже впились в плоть, на сей раз не причинив никакой боли.

      Часть 1

      Век спустя после смерти Маяхлая Обманщика, в тридцать первый день третьего месяца, решено было богами и людьми отпраздновать изгнание зла из Лукватры. Кеос, видя, как радуются люди, готовящиеся к празднеству, сказал Люмее и Одару, что им троим следует спуститься к их детям и праздновать вместе с ними.

      Но Одар, старейший и мудрейший из троих, рассудил, что людям вмешательство богов ни к чему и богам надлежит принести друг другу дары на следующий день. Так было положено начало Регалею, празднику обмена дарами.

      Когда оставалось два дня до празднества, Кеос, пребывая в глубоком раздумье, пришел к Одару. Тот, видя, как печален младший брат, спросил, что его гложет.

      И ответил Кеос:

      – Я не знаю, чем порадовать нашу сестру. Какой дар достоин той, что держит в своих ладонях солнце? Все на свете нуждается в ее благосклонности, она же ни