Кровь, или 72 часа. Дмитрий Григорьев

Свет догорающей лучины выхватывал из мрака старуху, сидевшую все в том же кресле. Надвигающаяся темнота поглощала остатки света вокруг нее и спешила погасить отблески пламени в ее потухшем взоре. Сидония встала на кучу хвороста, сложенную подле кресла, и крепко обняла прабабушку. Она вбирала остатки родного тепла, готовясь исполнить безмолвную просьбу своей викканской сестры. Прикрыв ей веки, девушка бросила еще тлеющую лучину на сухие ветки и, не оглядываясь, отправилась в обратный путь. От занимающегося зарева пожара отделились две искорки кошачьих глаз и устремились за новоиспеченной ведуньей. А та скользила в лунном свете, едва касаясь земли. Все ее тело было воздушным и невесомым. Она летела навстречу великим свершениям, во имя викканского сестринства!

      Нику пристегнули к носилкам широкими ремнями и подняли в воздух. Она безмятежно поплыла по своему дому. Непередаваемая легкость и спокойствие усиливались с каждой минутой.

      Пока хозяин дома собирал справки, он не заметил, когда успели вынести его жену. Выскочив на рев сирены отъезжающей скорой, он прыгнул в свой джип и полетел следом за проблесковыми маячками.

      – Виронику все еще пытаются спасти, – безрадостно сообщили в приемном покое.

      – Все еще что? – онемевший от горя мозг отказывался понимать.

      – Она еще в реанимационном блоке! Подождите в коридоре!

      Над Вироникой в это время колдовали врачи, а она ничего не видела – ничего, кроме столба яркого света, идущего от операционной лампы.

      Сидония смотрела вверх и щурилась от яркого света. Под сводами потолка висела огромная церковная люстра. Ее бронзовые кольца были утыканы несметным количеством свечей, от которых в бальной зале герцога было светло как днем.

      – Ну что, красавица моя! Вот и твой выход в свет! – шепнул отец и тоже посмотрел на люстру. – И в прямом и в переносном смысле!

      – Не рано ли!? – прошептала ему в спину жена.

      – В самый раз! – толкнула ее локтем свекровь. – Спроси у гувернантки!

      А гувернантка действительно не переставала удивляться неожиданной перемене юной графини. Из озорной непоседы она за одну ночь превратилась в рассудительную даму. Лишь однажды она сбежала от нее к северной башне, но не смогла найти секретного лаза. На его месте была лишь груда зеленых ото мха валунов. Глубокая печаль наполнила сердце девушки. Но это была не детская грусть о веселых играх с деревенской ребятней. Она думала о бо́льшей потере: «Где же ты, мой голубоглазый лесной житель? Я ведь так и не узнала твоего имени!»

      Долгими теплыми вечерами она теперь часто стояла на крепостной стене, вглядываясь вдаль. Сидония искала своего милого среди листвы, и иногда ей казалось, что там мелькала его тень.

      «Как было бы здорово, если бы он вдруг оказался знатным вельможей и был приглашен на этот бал!»

      Пока она так мечтала, разглядывая ослепительную люстру, весь двор пожирал глазами юную графиню.

      – Эрнест с тебя глаз не сводит! – возбужденно