Женщина во тьме. Ванесса Сэвидж

за окном и переволновалась. Теперь все в порядке, честное слово, – стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос не слушается, дрожит.

      – Пойду посмотрю, – бросает Патрик.

      Потираю запястья – точь-в-точь как Джо. Интересно, от какой боли пытается избавиться он?

      Иду к двери. Вижу Патрика. Он переходит улицу и пропадает в темноте. Если через несколько минут не вернется, пойду следом. Выхожу, отсчитывая секунды. Воображение одну за другой подсовывает страшные картины: вот муж в поглотившей его кромешной тьме борется с соглядатаем, и тот сбрасывает Патрика в море; вот Патрик убивает незнакомца, а вот незнакомец тащит на берег бездыханное тело Патрика.

      Пройдя полдороги, натыкаюсь на мужа. Он – волосы покрыты мелкими каплями дождя – возвращается к дому.

      – Там никого нет.

      Тогда почему Патрика так долго не было? Двадцать секунд перейти на другую сторону дороги, двадцать секунд обратно.

      – Ты уверена, что тебе не привиделось? – спрашивает он.

      Качаю головой.

      – Там кто-то был.

      – А ты пила сегодня таблетки?

      Под пристальным взглядом Патрика утвердительно киваю.

      Уже у самого порога натыкаюсь на какой-то предмет. Это раковина – большая раковина, в которой, если приставить ее к уху, можно услышать шум моря. На здешнем побережье таких экзотических блестящих раковин не найти. Поднимаю находку, подношу к уху, но волшебный звук раковины полностью перекрывается морским прибоем. У меня в детстве была такая – ее привез отец, когда был дома в последний раз. Отец уверял меня, что внутри раковины спрятан миниатюрный волшебный океан и только мне дано услышать плеск его волн. В призрачной надежде увидеть образ человека (когда-то я называла его папой), пропавшего в одной из своих бесчисленных экспедиций, опять смотрю на море.

* * *

      – Мама, что случилось?

      Оборачиваюсь. Миа хмурится, тянет ко рту прядь волос. После клиники дочь все время следит за мной, при этом она и волнуется, и злится.

      – Ничего. Просто в новом доме пошаливают нервишки, все хорошо.

      – Откуда это? – спрашивает Миа, глядя на раковину.

      Протягиваю находку девочке, она берет ракушку, немедленно прикладывает к уху и расплывается в улыбке.

      – Слышишь? – спрашиваю я.

      Миа подходит ближе, прислоняется ко мне. Совсем взрослая, почти с меня ростом, она все-таки еще остается моей маленькой девочкой. Глажу ее по голове, целую в макушку. Как же долго она не давала себя обнять!

      – Ничего не слышу, только море. Из-за него не смогу здесь спать. Ненавижу этот шум, – бормочет она, уткнувшись мне в плечо.

      – Тссс, – шепчу, проверяя, закрыта ли дверь. – Это же только первый день. Все образуется, нужно время. Нам здесь будет хорошо. Если мы обживем этот дом, превратим его из… Ну, ты знаешь, для папы это очень важно.

      Миа замирает на мгновение и резко отстраняется. Моей маленькой девочки как не бывало. Она швыряет находку на диван, а раковина падает на пол, со стуком, от которого я вздрагиваю, несколько раз подпрыгивает и останавливается у моих ног.

      – Почему мы