Собрание сочинений. Том 2. Измерение вещей. Даниил Хармс

и бабушка опять садится на пол)

      Ах!

      Бобров: Господи! Вы опять сели.

      Бабушка: Да что ты пристал: сели да сели! Чего тебе от меня нужно?

      Бобров: Я пришел попросить у вас цибик чая.

      Бабушка: Знаю уж. Говорил уже. Не люблю двадцать раз то же самое выслушивать. Только и знаешь: Ах, опять сели! и цибик чая. Ну, чего смотришь! Подними, говорят тебе.

      Бобров (поднимая бабушку): Я уж вас, разрешите, и в кресло посажу.

      Бабушка: А ты поменьше разговаривай, а лучше поднимай как следует. Я хотела тебе сказать, да чуть не забыла: ведь дверь-то у меня в спальной опять плохо запирается. Верно, ты всё кое-как сделал.

      Бобров: Нет, я скобу на шурупчиках поставил.

      Бабушка: А ты думаешь, я понимаю, что это за скобка да шурупчики. Меня это не касается. Мне надо, чтобы дверь запиралась.

      Бобров: Она потому и не запирается, что шурупчики в древесине не сидят.

      Бабушка: Ну, ладно, ладно, это уж там твое дело. Мне надо только… Ах! (опять садится на пол)

      Бобров: Господи!

      Бабушка: Да ты что, решил меня об пол бросать с умыслом? Издеваться решил? Ах, ты, негодяй. Ну, просто ты негодяй, и лучше уходи!

      Бобров: Да я, бабушка, честное слово, хотел вас на кресло посадить.

      Бабушка: Я тебе что сказала? Чтобы ты уходил вон. А ты чего не уходишь! Ну, чего же ты не уходишь? Ты слышишь? Уходи вон! Ну? Убирайся вон!

      (Бобров уходит)

      Бабушка: Вон! Вон! Вон! Убирайся вон! Скажите, какой мерзавец! (Поднимается с пола и садится в кресло) А жена его просто неприличная дама. Дома ходит совершенно голой и даже меня, старуху, не стесняется. Прикроет неприличное место ладонью, так и ходит. А потом этой рукой за обедом хлеб трогает. Просто смотреть противно. Думает, что уж если она молодая да красивая, так уж ей всё можно. А сама, неряха, у себя, где полагается, никогда, как следует, не вымоет. Я, говорит, люблю, чтобы от женщины женщиной пахло! Я, как она придет, так сразу баночку с одеколоном к носу. Может быть, мужчинам это приятно, а меня, уж извините, увольте от этого. Такая бесстыдница! Ходит голой без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже ноги, как следует, не сожмет вместе, так что всё напоказ. А там у нее, ну, просто всегда мокро. Так, другой раз, и течет. Скажешь ей: ты бы хоть пошла да вымылась, а она говорит: ну, там не надо часто мыть, и возьмет, платочком просто вытерет. Это ещё хорошо, если платочком, а то и просто рукой. Только еще хуже размажет. Я никогда ей руки не подаю, у нее вечно от рук неприлично пахнет. И грудь у нее неприличная. Правда, очень красивая и упругая, но такая большая, что, по-моему, просто неприлично. Вот уж Фома жену нашел себе! Чем она его окрутила, не понимаю!

<1933>

      Бал

      Хор:

      Танцуйте, танцуйте!

      Гости:

      Танцуем, танцуем!

      Хор:

      Танцуйте фигуру.

      Гости:

      Танцуем фигуру.

      Хор:

      Откройте, откройте,

      откройте, откройте.

      Закройте, закройте,

      закройте, закройте.

      Гости:

      Мы