Серебряные крылья. Камилла Лэкберг

енную остановку на трассе Е4 на широте Гренны, они воспользовались случаем и убежали в лес.

      На место было вызвано несколько полицейских патрулей, однако поиски беглецов пока не принесли результатов.

      По словам начальника пресс-службы пенитенциарного ведомства Карин Мальм, эти двое мужчин не представляют угрозу для общественности.

(Из газеты «Афтонбладет» от 5 июня)

      Фэй запустила кофе-машину. Пока готовился ее эспрессо, она подошла к высоким кухонным окнам и посмотрела наружу. Как всегда, вид очаровал ее.

      Дом в Рави стал для нее раем на земле. Деревушка невелика, всего две сотни постоянных жителей. Всю Рави можно обойти минут за пять, если идти очень медленно. Но посреди маленькой площади находился ресторанчик – такой вкусной пиццы и пасты, как там, Фэй нигде не доводилось пробовать. Каждый вечер в ресторанчике яблоку негде было упасть. Иногда появлялись туристы – особенно сейчас, ближе к концу мая. Сюда заглядывали восторженные французские велосипедисты или американские пенсионеры, взявшие напрокат трейлер и теперь осуществлявшие свою мечту увидеть Италию, покуда взрослые дети недоумевали, с какой стати родители упорно желают жить собственной жизнью, вместо того чтобы сидеть в няньках со своими внуками.

      Но никаких шведов.

      С тех пор, как Фэй купила здесь дом, она в глаза не видела ни одного соотечественника, что само по себе стало решающим фактором при выборе этого места. В Швеции ее узнавали на улицах. В Италии Фэй предпочитала оставаться инкогнито.

      Купленный ею красивый старый дом располагался не в самой деревушке, а в двадцати минутах ходьбы от нее. Он стоял высоко на холме, оплетенном виноградниками, тянущимися к самому дому. Фэй обожала спускаться и подниматься по склону, чтобы сходить в лавочку за хлебом, сыром и вяленым прошутто. Банальнейший стереотип жизни в итальянской глубинке – и она наслаждалась им на все сто. И не только она, но и ее мать Ингрид, а также Керстин и Жюльенна. Прошло два года с тех пор, как Як, бывший муж Фэй, был приговорен к тюремному заключению – за это время четыре женщины стали маленьким сыгранным квартетом[1].

      Ингрид и Керстин наперебой баловали Жюльенну, и теперь, когда Керстин проводила все больше времени вдали от них, Ингрид взяла на себя обязанность каждый день посылать ей новые фотографии Жюльенны.

      Когда эспрессо сварился, Фэй взяла чашку и вышла через гостиную на задний двор дома, где плеск и радостные детские крики говорили о наличии бассейна еще до того, как тот открывался взору. Гостиную Фэй любила. Потребовалось немало времени, чтобы обставить дом, но благодаря собственному терпению и усилиям одного из самых талантливых дизайнеров Италии ей в конце концов удалось добиться того, чего она хотела. Толстые каменные стены дома предохраняли от зноя и давали прохладу даже в самые жаркие летние месяцы, но из-за этого внутренние помещения казались довольно темными. С этим удалось справиться за счет светлой мебели и многочисленных, хотя и ненавязчивых ламп. Большие окна на задний двор также пропускали свет. Фэй очень нравилось, как гостиная почти незаметно переходит в террасу.

      Белая портьера мягко коснулась ее тела, когда она шагнула наружу. Сделав глоточек эспрессо, Фэй стала наблюдать за дочерью и матерью, которые ее пока не заметили. Жюльенна так выросла… Волосы у нее выгорели на солнце почти до белизны. Каждый день появляются новые веснушки, она красивая, здоровая и счастливая. Все то, чего только могла бы пожелать ей Фэй. Все то, что сделалось возможным благодаря жизни без Яка.

      – Мама, смотри, я могу плавать без нарукавников!

      Фэй улыбнулась и сделала удивленное лицо, чтобы показать дочери свое восхищение ее достижениями. Жюльенна плавала в глубокой части бассейна по-собачьи, тяжело дыша, но прекрасно обходилась без нарукавников с медвежонком Бамсе, которые остались лежать на бортике. Ингрид, привстав, напряженно следила за внучкой, готовая в любую секунду кинуться на выручку.

      – Не волнуйся, мама, она справится.

      Фэй отхлебнула еще эспрессо – тот стремительно заканчивался – и сделала несколько шагов по террасе. Теперь она пожалела, что не сварила себе капучино.

      – Жюльенна упорно заплывает на глубину, – сказала мать Фэй с выражением легкого отчаяния на лице.

      – Это у нее от матери.

      – Да уж, я в курсе!

      Ингрид рассмеялась, и Фэй в очередной раз за эти два года поразилась, какая красивая у нее мама. Несмотря на все, что ей выпало пережить.

      Только Фэй и Керстин знали о том, что Ингрид и Жюльенна живы. Для мира они умерли. Жюльенна якобы убита своим отцом, теперь отбывавшим в Швеции пожизненное заключение за убийство. Он чуть было совсем не сломил Фэй. Любовь к нему превратила ее в жертву. Но в конце концов его козыри оказались биты.

      Фэй подошла к матери и уселась рядом с ней в плетеное кресло. Ингрид, по-прежнему в напряжении, продолжала следить за Жюльенной.

      – Тебе обязательно снова уезжать? – спросила она дочь, не сводя глаз с девочки.

      – День нашего выхода на американский рынок приближается

1

Здесь и далее: предыдущие события жизни Фэй описаны в романе К. Лэкберг «Золотая клетка».