«Священные войны» Византии. Алексей Михайлович Величко

иные пышные звания. А потому любая попытка с их стороны признать себя самостоятельными от императора рассматривалась в столице как государственная измена и переворот, покушение на основы государственной власти127.

      Эта идея была столь развита и популярна в Римской империи, что самые категоричные противники и недоброжелатели императора св. Юстиниана считали его требования к варварам о возврате римских земель их единственному легитимному властителю – Римскому императору, законными и обоснованными.

      Но, безусловно, самым последовательным и категоричным сторонником имперской идеи был сам император. Как точно отмечал один исследователь, «этот выходец из темной массы провинциального крестьянства, достигший престола, сумел прочно и твердо усвоить себе две грандиозные идеи, завещанные традицией великого мирового прошлого: римскую идею всемирной монархии и христианскую идею Царства Божьего. Всемирное государство, создаваемое волей самодержца государя – такова была мечта, которую лелеял св. Юстиниан с самого начала своего царствования»128.

      Сохранились любопытные свидетельства современников из числа чужестранцев, пораженных той глубиной имперского чувства, которую демонстрировал св. Юстиниан. Остготские послы, побывавшие на аудиенции у василевса, со страхом говорили, что император желает захватить всю Вселенную и гонится за тем, чтобы покорить все царства.

      Армяне гневно восклицали: «Целая Земля не вмещает этого человека, точно мало ему господствовать над всеми людьми в совокупности; он метит даже в эфир (т.е. в Небеса. – А. В.) и высматривает за океаном потаенные места с жаждой приобрести там себе новый мир!»

      Сам святой царь после первых удачных военных походов напрямую заявил в 30-й новелле: «После стольких издержек и войн Бог дал нам возможность заключить мир с персами, подчинить себе вандалов, аланов и маврусиев, покорить всю Африку и Сицилию; и питаем лучшие чаяния, что с Божьей помощью нам удастся распространить власть и на те остальные земли, которыми владели древние римляне в пределах обоих океанов и которые потом отложились, вследствие их нерадения»129.

      То есть если Священная Римская империя и усеклась в своих естественных границах, то только потому, что прежде римляне были не совсем радетельны. Иными словами, не природой вещей и Божественным предопределением некоторые провинции вышли из-под власти Священной Римской империи – единственной на Земле, а вследствие человеческой небрежности в исполнении своего долга.

      В некотором роде св. Юстиниан был идеалистом от политики, но не в том понимании, что он витал в умозрительных построениях, – император был вполне опытным государственным деятелем и практичным человеком. Его идеализм заключался в том, что царь был творцом и – одновременно – рабом имперской идеи. И, раз признав для себя правильным этот путь, он никогда не сворачивал с него, чего бы это ни стоило. Однако здесь следует