Низвергатель. Чужая Земля. Фархат Арслонович Юлдашов

что она вот-вот оживёт и начнёт двигаться, а возможно, и схватит тебя. Но сейчас, растение не шевелилось.

      Второе растение было похоже то ли на торт, то ли на ромовую бабу. Это растение было жёлтое, словно спелый лимон и шириной с хорошую бочку. По крайней мере, если бы на улице шёл дождь, в неё смогли бы залезть, как минимум, двое человек. Оно доставало мне до груди, размеры даже издалека я определяю хорошо. И только потом, мне пришло на ум более точное сравнение. Это растение было похоже на огромную кувшинку, которая ещё не раскрылась. Но оно не плавало в воде, а твёрдо стояло на земле. Возле лепестков, вверху, у него были розовые бусины. Эти розовые бусины опоясывали его, как ожерелье. Это было похоже на глаза, крохотные и внимательные, которые пристально следили за мной. Меня уже начало пробирать ощущение, что растения здесь гораздо более живые, чем привычные нам виды. Какие были намерения у этих растений, я пока не знал. Лес двигался, но чуть заметно, словно для того, чтобы не потрясать зрителя своим видом, особенно того зрителя, который оказался здесь в первый раз.

      Моё чутьё подсказало мне, что это растение может стрелять, возможно этими самыми глазками. У меня уже не осталось сомнений, что я попал на планету Знойная Земля. И именно сюда попали пропавшие люди. Что же, надо осмотреться и привыкнуть к этой планете, раз уж я сюда попал. Жёлтое растение повернулось в мою сторону и, приглянувшись ко мне, несколько раз отряхнулось, как отряхиваются собаки, когда попадают под дождь. Это растение чётко делилось на множество лепестков, как лотос. Но было видно, что изнутри оно мясистое, как хорошо откормленный человек.

      Как я уже говорил меня окружала оранжевая степь. Пыль на ней была очень густая, словно её смешивали со смолой. Я пытался отряхнуть эту вязкую пыль со своих сапог, но мне это не очень-то удалось. Пыль уже успела пристать не только к сапогам, но и к нижним полам плаща. Я посмотрел влево. В этой степи, кроме леса, иногда проглядывали останки и ещё сохранившиеся тела древних башен. Эти башни стояли где-то целыми, а где-то накренившимися, словно по ним грозной зимой прошёлся лихой ветер. Степь уходила влево до самого горизонта, но на самом горизонте ловко скрывалась и переходила во что-то трудноуловимое. Это было похоже на сон, когда человек увидел во сне что-то прекрасное, а проснувшись, пытается не растерять остатки этих воспоминаний, но они уходят безвозвратно, как песок сквозь пальцы призрака.

      Одна из неожиданных на вид башен находилась справа от меня, примерно в полукилометре. Она была сделана из белого мрамора, по крайней мере, я буду называть материалы знакомыми для меня именами. Вполне возможно, что это не мрамор, но ведь надо его как-то назвать? Итак, эта мраморная башня возвышалась довольно прямо, хоть на самом её верху была видна трещина и скол, словно кто-то выпалил в неё из пушки.

      Башня была узкой и стройной, как свеча. Она делилась на множество ярусов, и каждый следующий ярус был чуть тоньше предыдущего. Весь облик башни вытягивал её вверх, как стрелу, пущенную из рук самого искусного художника или скульптора. На передних гранях башни воздвигались узоры, которые напоминали