Любовь в двух мирах. Надежда Игоревна Соколова

знаю. Он… Он жестокий. Очень. И страшный. Не внешне, нет. В душе».

      – Ирина Николаевна, подождите одну минуточку! Подпишите, пожалуйста!

      – Катенька, сколько можно повторять? Все бумаги на подпись отдаете моему секретарю, меня не беспокойте. Всего хорошего.

      «Она тебя ненавидит. Так посмотрела тебе вслед… Глаза у нее были злыми».

      «Тю. Нашла, что нового рассказать. Это та еще гадюка. Змея подколодная».

      «Тогда зачем ты ее держишь?»

      «А чтобы развлекала. Да и серпентарий надо иногда палкой шевелить. Это забавно».

      Задумчиво:

      «Знаешь, Ира, мне кажется, вы с моим мужем в чем-то очень похожи…»

      Вот и кабинет, теперь можно сесть и вытянуть ноги. Пусть и под столом.

      «Ну спасибо, очень лестное сравнение!»

      «Не обижайся…»

      Хорошо-то как!

      «А ты хотя бы иногда думай, что говоришь. Я такой, как твой дражайшей супруг, никогда не стану. Жестокости не хватит. Что он там спрашивал-то?»

      «Он назвал тебя сущностью. Спрашивал, почему я о тебе ему не сказала».

      «А ты?»

      Тихо и измученно:

      «Расплакалась…»

      О, правильный выход для любой женщины из любого затрудненного положения.

      «Молодец! Шикарный ход!»

      Так, а вот и Аннушка. Кругленький гламурный колобок двадцати пяти лет, одетый в легкое ситцевое летнее платьице, выгодно подчеркивающее все ее немаленькие формы, подкатил к моему столу, привычно держа в правой руке свою извечную толстенную коричневую папку.

      – Ирина Николаевна, документы на подпись. С вами хочет переговорить Всеволод Аркадьевич. Он на второй линии.

      – Соедини.

      К вечеру голова привычно гудела от многочисленных разговоров, разнообразных встреч, принятых и отмененных решений; мысли скакали весело и беспечно, как голодные пьяные блохи, да и самой больше всего хотелось напиться и забыть обо всем. Приехав домой, плюнула на привычный распорядок дня, налила себе виски и чокнулась со своим отражением в зеркале.

      Да, Ирочка, умничка ты – пьешь сама с собой. Так и спиться недолго. Забыла про близких родичей: деда по матери, Ивана Кузьмича, отправившегося по какой-то своей пьяной прихоти поздней осенью после веселой гулянки за дровами и замерзшего в сарае, дядьку, Владимира Сергеевича, поспорившего после пол-литра с дружками, что переплывет широкую бурную реку ради десяти бутылок водки, и утонувшего в этой самой реке, двоюродного брата Митьку, по пьяни решившего ночью полихачить, выпендриться перед ребятами, и свернувшего себе шею на мотоцикле? Тоже хочешь такую или похожую судьбу? А сто грамм виски все-таки хорошо расслабляет. Уже и жизнь не такой гадостью кажется. Так, где там моя обожаемая подушка?

      Ирма:

      После ухода супруга на меня с новой силой навалились усталость и тоска. Горничные ко мне не заходили, наверное, опасаясь мужа, и я сама не заметила, как снова провалилась в сон.

      Ира, как обычно, была неотразима и очень уверена в себе. Отчитав меня за мое трусливое бегство, она окунулась