Танцующая саламандра. Анна Ольховская

и невнятную дикцию Ламина. Впрочем, не только его – все рептилоиды разговаривали так – длинный раздвоенный язык мешал им правильно произносить звуки человеческой речи. А их собственный язык вообще представлял собой сплошное шипение.

      Но до сегодняшнего дня Павла это совсем не напрягало. До сегодняшнего дня…

      Сейчас же неудержимо захотелось запустить в дверь чем-нибудь тяжелым. Но мало ли чего кому хочется! Тем более что дверь и так еле держится – снаружи, похоже, пытаются выбить ее плечом, причем несколько чело… нет, не человек – особей.

      – Хватит дверь ломать! – сипло выкрикнул Павел, поднимаясь. – Сейчас открою!

      Понять, сколько он проспал, Павел не мог – голова еще слегка кружилась спросонья. Но в целом чувствовал себя очень даже неплохо – руки и ноги снова стали прежними, сильными, послушными. Как и все тело, впрочем. И соображал он четко и ясно. И эмоции были под контролем, послушно сидя внутри блока.

      Вот и славно. Теперь можно и с Ламиным, и с Максом, и со всеми этими чертовыми змеюками плотно общаться, не опасаясь срыва.

      Оказалось, что дверь держалась только на засове – замок был открыт снаружи. Что, собственно, Павла совсем не удивило – существовала единая магнитная карточка-ключ, в случае необходимости отпиравшая все двери подземного города рептилий. Именно поэтому он и настоял на дополнительном засове – не хотелось выйти, допустим, из душа голым и обнаружить у себя незваного гостя.

      Или, не дай бог, гостью! Павел видел, как на него смотрят змеюки женского пола, но взгляды эти ему совсем не льстили. И не радовали. Павел предпочел бы считаться уродом не для людей, а для этих вот «дамочек» – длинных, несуразно тощих, до нервного озноба напоминающих то ли динозаврих, то ли крокодилиц, то ли анаконд.

      У которых от возбуждения раздвоенные языки начинали суетливо метаться между узкими губами…

      Павел отодвинул засов, открыл дверь и удивленно присвистнул – в коридоре собрались штук пять рептилоидов с Ламиным во главе. Двое из них потирали плечи и угрюмо смотрели на Павла исподлобья.

      – И что здесь происходит? – Павел широко, с подвывом зевнул и сгибом ладони протер глаза. – Зачем вы пытались сломать мою дверь? Она, конечно, не самая красивая – я бы предпочел мореный дуб, а не дешевый пластик, – но в целом меня вполне устраивает. Я даже как-то сроднился с ней.

      – Он еще и шутит! – процедил Ламин.

      – А откуда столько укоризны в голосе, Аскольд Викторович? Можно подумать, это я вам имущество портил!

      – Вот кстати об имуществе – если бы не твой дурацкий засов, ничего не пришлось бы ломать!

      – А вам такие понятия, как личная территория и прайвеси, знакомы? Если это комната моя, то и чувствовать себя в ней я должен комфортно, не опасаясь, что в какой-нибудь интимный, скажем, момент ко мне без предупреждения ввалятся непрошеные гости. Так чем обязан столь шумному визиту?

      – Тем, что ты пропустил обед и ужин, телефон твой отключен, на стук в дверь ты не реагируешь, на крики – тоже! – Ламин был заметно на взводе. – Что мы еще могли