Фальшивая любовь. Ирина Мельникова

да ещё и едой снабдят?

      – Свет, а что мы есть будем? – кричу я.

      Но в ответ слышу невнятное:

      – Что хочешь. Я вообще есть не хочу.

      – Отлично, одной проблемой меньше, – выдыхаю вслух, хотя про себя не могла сказать того же. Лично мне пока есть хочется лишь немного, но думать о том, чем утолить голод, нужно уже сейчас.

      – Выступает Сергей Арсеньев, – вклинивается в мои раздумья голос ведущего.

      Замечательно! Только этого мне сейчас и не хватало.

      Однако выключать телевизор я не стала, а, вздохнув, позвала подругу. Может, это и правда счастливый знак: только заселились, и он тут как тут?

      В этот раз она даже не обиделась на обычно раздражающее её местоимение «твой» – а я этого певца только так и обозначала – примчалась за доли секунды и застыла перед экраном с таким умилительным видом, что я поспешила выйти. На этот раз совсем не потому, что не разделяю страсти Светы, а потому, что считаю себя лишней в этом «действе». Неужели это и правда любовь? Неужели этого ей достаточно? Мне всегда казалось, что любовь – это нечто большее. Гораздо большее! А как же поцелуи, прогулки и разговоры по душам? Вот и решай теперь: то ли я от жизни отстала, то ли Света не хочет этого понимать.

      – Всё, – разочарованно вздохнув, подруга вернулась в комнату.

      – Довольна? Это вместо сказки на ночь.

      – Ха-ха, – выдавливает она с кислой физиономией, даже не улыбнувшись моей шутке. – Только ты зря завидуешь. У меня хоть какая-то радость в жизни есть, а ты чем подзаряжаешься?

      – Странные у тебя понятия о радостях. Я вот смотрю на жизнь более оптимистично и, кстати, совсем не хотела бы зависеть от кого-то или чего-то, даже если бы вся радость жизни заключалось только в этом человеке или предмете.

      Она не ответила, снова уткнувшись в монитор и давая понять, что разговор окончен. Не знаю, что это с ней произошло, но вместо привычной эйфории от выступления своего любимчика на её лице вырисовывается лишь наличие вселенской скорби, а потому я всё же рискую поинтересоваться:

      – Что-то произошло?

      – Да.

      Только и всего? Немного я добилась.

      И всё-таки предпримаю новую попытку разговорить мрачную подругу, хотя терпеть не могу лезть другим душу.

      – Свет? Это, часом, не с твоим… – я тут же прикусываю язык и исправляюсь: – Не с Арсеньевым связано?

      – С ним. Поэтому, думаю, тебе будет неинтересно.

      – Да ладно, я готова потерпеть. Просто не могу смотреть, как ты сидишь мрачнее тучи, и я не понимаю, почему.

      Пару секунд она молчит, обдумывая, готова ли доверить мне свою тайну, и наконец произносит тоном, который вряд ли удастся передать даже самой талантливой артистке – столько скорби в нем было:

      – Он написал, что скоро покажет свою невесту.

      – И? – осторожно интересуюсь я.

      – У него скоро свадьба.

      – Да ладно,