Дума о Севастополе (сборник). Эдуард Асадов

плену.

      Вот там и была развеяна

      Ложь короля, как дым.

      Развеяна правдой Ленина

      И словом его живым.

      Когда ж довелось вернуться им

      К селам родных Балкан,

      Он стал бойцом революции

      И совестью партизан.

      Был дерзким, прямым, открытым,

      Смертником был – бежал.

      Сам Георгий Димитров

      Не раз ему руку жал.

      А в час, когда на Балканы

      Фюрер прислал «егерей»,

      Их встретили партизаны

      Вспышками батарей.

      Однажды у Черных Кленов,

      В бою прикрывая брод,

      Упал партизан Найденов

      На замерший пулемет.

      Вдруг стало безвольным тело,

      Повисла рука, как плеть.

      И с хохотом посмотрела

      В лицо партизану смерть…

      Один на один с врагами.

      Недолго осталось ждать.

      Сейчас его будут штыками

      Мучительно добивать.

      И все-таки рано, рано

      Над ним панихиду петь!

      Раны – всего лишь раны.

      И это еще не смерть!

      Как он сумел и дожил?

      Никто теперь не поймет.

      Но только вдруг снова ожил

      Замерший пулемет.

      Всю ночь свинцовой струею,

      Швыряя фашистов в снег,

      Стрелял одною рукою

      Израненный человек!

      Потом в партизанской землянке

      Фельдшер молчал, вздыхал,

      Трогал зачем-то склянки

      И, наконец, сказал:

      – Рука никуда не годится.

      И нужно срочно… того…

      Короче, с рукой проститься,

      А у меня – ни шприца,

      Ни скальпеля, ничего!

      Только вот спирт да ножовка,

      Бинт да квасцов кристалл,

      Да, может, моя сноровка,

      Ну вот и весь «арсенал»!

      Без капли новокаина

      От боли возможен шок…

      – Но я покуда мужчина!

      И вот еще что, сынок:

      Когда-то в красной России

      Мне дали характер без дрожи.

      Не надо анестезии!

      Водки не надо тоже.

      Теперь приступай к задаче

      И брось, молодец, вздыхать.

      Мы боль победим иначе,

      Как все должны побеждать.

      Он встал под низким накатом,

      В холодный мрак поглядел

      И голосом хрипловатым

      Вдруг тихо-тихо запел.

      От боли душа горела

      И свет был сажи черней.

      От боли горело тело…

      А песня росла, гремела

      Все яростней, чем больней!

      Летела прямо к порогу,

      Вторя ночной пальбе:

      «Смело, товарищи, в ногу,

      Духом окрепнем в борьбе!»

      Вот так, только щурясь глазом,

      Он боль, как врага, крушил.

      Не застонал ни разу.

      Выдержал, победил!..

      Кончив, болгарка смолкла.

      В комнате – тишина…

      Плыла кораблем сквозь стекла

      Матовая луна.

      Тени на шторах дрожали

      И таяли, как туман…

      – Вот