Плясоха. Одесские хроники. Сергей В. Бойко

– и ничего не дает взамен. Мне остается только скорбеть об утратах…

      А вот в материальном плане она не скупердяйка: однажды она отняла у меня 50 баксов – это были все мои деньги на то время и мне пришлось одалживаться – «кинула» как последнего лоха! А спустя несколько лет позволила «кинуть» себя на сотню. Сама доброта…

      Но друзей моих Одесса не возвращает: все они теперь на Таировском, вечные там поселенцы…

      Я не завидую одесситам.

      Одни из них пользуют Одессу, как тарань с пивом; другие набивают золотом ее «Чумки» свои дырявые карманы; третьим вообще не на что пожаловаться, но они жалуются; четвертым пожаловаться просто некому, даже поговорить не с кем…

      Мне всех их нисколечко не жаль! Тем более что и себя я ни капельки не жалею.

      Эти люди недостойны жалости, они достойны восхищения!

      Не надо говорить. Слова все сказаны. Остались чувства, действия и ощущения. Не будем повторяться. Все пройдет…

      Вот и это время прошло. Обратный билет – на кармане. Прощальная поляна накрыта – и неважно кем и где! – стаканы наполнены. Скоро поезд…

      Когда я уезжаю, Одесса тоже плачет горючими слезами. Бывает, что пуще прежнего. Потоки смывают в море человеческий мусор. Падают деревья на Французском. Град побивает фрукты, крыши и стекла…

      Я не прощаюсь, Одесса, перестань плакать!

      Через год я вернусь, – и все повторится опять…

      Так уж у нас повелось, а это уже больше двадцати лет…

      Не унывай и не плачь так много, Одесса, а не то смоешь сама себя в море!

      До следующей встречи, проказница!

      Весь твой,

      Гость.

      (Ильичевск – Малая Долина – Одесса, июнь-июль 2005 г.)

      «Вчера я плакал»

      (Сентиментальное приключение безжалостного сердца)

      Я вчера плакал – затопил слезами весь Ильичевск…

      Я ревел так, как не ревел бы на собственных похоронах. Начал я с того, что собрался в устрашающие черные тучи. Я устроил циклонический хоровод над степью, завертел эту черную медузу широким торнадо – от Белгорода-Днестровского до Одессы – и двинулся из степи к морю.

      Продвигаясь к побережью, я увидел, как засуетились на всех пляжах, глядя на меня, самые внимательные из отдыхающих, бездельники.

      Тогда – для пущей важности – я поднялся ветром и стал вырывать из песка пляжные зонтики, сметать подстилки, полотенца и матрацы.

      Так я предупреждал, чтобы люди убирались подобру-поздорову, от греха подальше. Зачем мне безвинные лишние жертвы?

      Напоследок я уронил на раскаленную твердую землю редкие крупные слезы. Это были горькие слезы, замечу я вам…

      Уронил – и коварно затих.

      А потом…

      Ну?

      Кто не спрятался, – я не виноват!

      А потом я – взревел!

      Ураганный ливень слез обрушил я на побережье Старого Бугова, Радужный залив, на Ильичевск, на весь район. Досталось, наверное, и моей любимой Одессе…

      Так я скликал на тризну всех своих союзников, берегинь и ангелов-хранителей, чтобы они приняли участие в моем горе – вкусили,