Пётр второй. Александр Омельянюк

младшие сыновья после женитьбы не были свободны в выборе, они не могли быть самостоятельны, и им, со всеми вытекающими последствиями, приходилось уходить жить к тёще. Такое явление в дореволюционной Белоруссии называлось приймачество.

      – «Пеця, яшчэ у песни спяваецца: прымачча доля сабачча! Як у твайго дзядзьки Захара Климовича» – объяснил Сергей Климович суть дела.

      А чтобы младший сын не скучал по своему старшему брату и по своим деревенским друзьям, отец передал Петру в Пасынки фотографию Бориса в окружении соседских мальчишек, сделанную, вернувшимся из Минска, его закадычным другом Григорием Денисюком.

      Григорий стал модным и галантным, любил нравиться окружающим, но не любил, когда кто-то пытался руководить им. С некоторых пор он стал единственным, но хорошим фотографом в деревне Пилипки. Появился у него и некоторый журналистский дар – он начал вести хронику событий.

      На выходные, каникулы и на всё лето Пётр Васильевич, конечно, забирал Петю домой, где он играл с Борисом и соседскими мальчишками, не забывая помогать отцу и брату по хозяйству.

      В отсутствие матери, дед Василий Климович стал чаще общаться с внучатами, передавая им свою любовь и навыки.

      В свои почти семьдесят лет их дед был величав и царственен. Он носил опрятную седую окладистую бороду и почти такие же усы.

      С самого малолетства он прививал своим внукам любовь к животным, к домашней скотине, и, вообще, к любому живому существу. У доброго деда всегда было много друзей и приятелей. Отвечая ему взаимностью, его любили не только люди, но и животные. Иногда Василий Климович брал внуков с собою в лес по грибы и ягоды, а также собирать валежник.

      Крестьяне Западного Полесья в подавляющем большинстве любили свой, дарующий им жизнь, лес и по-возможности помогали ему – чистили от бурелома, валежника, головешек и залежей.

      Так и жили они без матери последующие три с лишним года, пока Пётр Васильевич осенью 1913 года не женился снова.

      На этот раз его четвёртой женой стала, знающая себе цену, и потому несколько засидевшаяся в девках, двадцатиоднолетняя односельчанка и племянница Григория – признанная местная красавица Гликерия Сидоровна Денисюк, до этого давшая от ворот поворот не одному десятку женихов, тщетно стремившихся завоевать эту неприступную гордячку.

      После венчания в церкви, из Пасынок поехали на тройке. Отец держал на коленях насовсем возвращенного в Пилипки девятилетнего Петю, позволив старшему – двенадцатилетнему Борису – править лошадьми.

      Его новая жена Гликерия Сидоровна Денисюк была единственной в семье дочерью, признававшей только авторитет своего отца, росшей озорной и чувствительной. И именно дядя Григорий посоветовал своей, засидевшейся в девицах, двадцатиоднолетней племяннице обратить внимание на своего друга детства – сорокашестилетнего вдовца Петра Васильевича Кочета.

      Она долго искала свой идеал, ожидая принца на белом коне. Он и прискакал к её крыльцу, но не на коне, а на возке, запряжённом двумя кобылами.

      По характеру