Пётр второй. Александр Омельянюк

уходя в город.

      Перенаселение пяти западных губерний царской России составляло более двух миллионов крестьян, что составляло более половины трудоспособного населения деревни.

      Это вызвало эмиграцию крестьян – наиболее бесправного сословия – в малонаселённые районы России и за границу – в Канаду, США, Австралию и другие страны.

      Но несколько семей Кочетов это пока не задело, как пока их вплотную не коснулась и революция, вести о которой всё чаще доходили и до Пилипок.

      Через неделю после кровавого воскресенья 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге, весть о котором со временем донеслась и до Западного Полесья, в нескольких городах России состоялись стачки протеста, в том числе и в Варшаве.

      А в конце июня до Пилипок уже дошли вести и о восстании на броненосце Черноморского флота «Князь Потёмкин Таврический» и о восстании в Лодзи.

      А в октябре началась уже всеобщая всероссийская стачка.

      Но расстрел 18 октября в Минске народной демонстрации теперь не на шутку перепугал и крестьян.

      А декабрьское вооружённое восстание в Москве окончательно убедило крестьян Полесья поддержать в городах рабочих.

      Поэтому в конце этого же года неугомонный сосед Григорий, бывший всего два месяца назад солдатом, уехал в Минск, где сразу вступил в партию «Белорусская социалистическая громада», уже в январе 1906 года поучаствовав наблюдателем на её II-ом съезде.

      Но через год эта партия фактически прекратила свою активную деятельность, сконцентрировавшись на издании популярной легальной газеты на белорусском языке «Наша нива», а поучаствовавший в революции крестьянин Григорий вернулся в Пилипки.

      И начались годы реакции.

      Однако и крестьянам Западного Полесья эта революция кое-что всё же дала. Для всех российских крестьян были отменены выкупные платежи, и им было даровано право на свободное передвижение и выбор места жительства.

      – «Рыгор (Григорий), а ты юсё ж не дарэмна (не даром) зъездив у Минск. Вунь нам свабоду перамяшчэння (передвижения) прывёз!» – немного с завистью шутил Пётр.

      Он прекрасно понимал, что ему, обременённому семьёй и хозяйством, сделать тоже, что сделал неженатый Григорий, было просто невозможно.

      А хозяйство у Петра было просто на зависть соседям. После завершения строительства хаты с пристройками, он с отцом и его братом построили и второй ряд хозяйственных построек своей усадьбы.

      А усадьба Петра Кочета площадью менее двух десятин (полтора гектара), как и большинство усадеб Полесья, была погонной, но двухрядной.

      Её ширина по улице составляла чуть больше шестидесяти метров, а длина, с постройками и двором, с садом, огородом и полем – более двухсот пятидесяти. Кроме того, отец выделил ему по другую сторону от деревни поля площадью четыре с половиной десятины.

      Таким образом, Пётр Васильевич Кочет, как проживающий рядом старший сын Василия Климовича, стал владельцем шести десятин земли.

      В главном