Охота на Снарка. Пища для ума. Льюис Кэрролл

внушительный крик.

      Ну а тем, кто любил выражаться точней,

      Он под кличкой иной был знаком,

      В кругу самом близком он звался «Огрызком»,

      В широких кругах – «Дохляком».

      «И умом не Сократ, и лицом не Парис, —

      Отзывался о нем Балабон. —

      Но зато не боится он Снарков и крыс,

      Крепок волей и духом силен!»

      Он с гиенами шутки себе позволял,

      Взглядом пробуя их укорить,

      И однажды под лапу с медведем гулял,

      Чтобы как-то его подбодрить.

      Он как Булочник, в сущности, взят был на борт,

      Но позднее признаньем потряс,

      Что умеет он печь только Базельский торт,

      Но запаса к нему не запас.

      Их последний матрос, хоть и выглядел пнем, —

      Это был интересный пенек:

      Он свихнулся на Снарке, и только на нем,

      Чем вниманье к себе и привлек.

      Это был Браконьер, но особых манер:

      Убивать он умел лишь бобров,

      Что и всплыло поздней, через несколько дней,

      Вдалеке от родных берегов.

      И вскричал Балабон, поражен, раздражен:

      «Но Бобер здесь один, а не пять!

      И притом это – мой, совершенно ручной,

      Мне б его не хотелось терять».

      И, услышав известье, смутился Бобер,

      Как-то съежился сразу и скис,

      И обеими лапками слезы утер,

      И сказал: «Неприятный сюрприз!»

      Кто-то выдвинул робко отчаянный план:

      Рассадить их по двум кораблям.

      Но решительно не пожелал капитан

      Экипаж свой делить пополам.

      «И одним кораблем управлять нелегко,

      Целый день в колокольчик звеня,

      А с двумя (он сказал) не уплыть далеко,

      Нет уж, братцы, увольте меня!»

      Билетер предложил, чтобы панцирь грудной

      Раздобыл непременно Бобер

      И немедленно застраховался в одной

      Из надежных Банкирских контор.

      А Банкир, положение дел оценя,

      Предложил то, что именно надо:

      Договор страхованья квартир от огня

      И на случай ущерба от града.

      И с того злополучного часа Бобер,

      Если он с Браконьером встречался,

      Беспричинно грустнел, отворачивал взор

      И как девушка скромно держался.

      Вопль второй

      Речь капитана

      Балабона судьба им послала сама:

      По осанке, по грации – лев!

      Вы бы в нем заподозрили бездну ума,

      В первый раз на него поглядев.

      Он с собою взял в плаванье Карту морей,

      На которой земли – ни следа;

      И команда, с восторгом склонившись над ней,

      Дружным хором воскликнула: «Да!»

      Для чего, в самом деле, полюса, параллели,

      Зоны, тропики и зодиаки?

      И команда в ответ: «В жизни этого нет,

      Это – чисто условные знаки.

      На обыденных картах – слова, острова,

      Все сплелось, перепуталось – жуть!

      А на нашей, как в море, одна синева,

      Вот