Без компромиссов: Гонки по вертикали. Я, следователь… (сборник). Георгий Вайнер

– горечь и злоба от потерянного пятака для него всегда заслоняли радость найденной сотни.

      – Здорово, – буркнул он. – Снова с мусорами завязался? Приходили тут о тебе спрашивать. Рыжий такой нахальный мент.

      – Ну а ты что ему?

      – На всякий случай сказал, что ты дома был. В твоем рукоделии, когда дома сидишь, это всегда вернее.

      – Ну и дурак. Неправильно сказал.

      – В другой раз сам с ним разговаривай, – обиделся отец и сразу начал канючить: – Другим родителям на старости лет от детей радость, спокой и поддержка. А тут волнения одни и благодарность – хрясть по роже! А копейку помощи отцу немощному и деду умом убогому от заработков своих миллионских – это хрен в сумку! Мачеха сколько слез о тебе пролила – ты бы ей хоть платок подарил…

      Он долго так причитал побирушечьим заунывным голосом, а дед слепо смотрел в телевизор. Магилло, довольная выигрышем, добродушно ухмылялась, разевая свое непомерное хлебало. Она, кстати говоря, была неплохая баба, уж во всяком случае, лучше их обоих – и деда, и отца. Я сказал ей:

      – Слушай, Могила, укуси его, может, тогда он заткнется.

      То ли отец испугался, что она послушается меня и укусит его своими бивнями, то ли скулить ему надоело, но он умолк. Магилло спросила:

      – Ужинать будешь?

      – Нет. Что слышно?

      – А ничего не слышно! – вновь оживился отец. – Дед совсем сблындил. Вчерась откопал из какой-то своей заначки три пятисотки…

      – Чего-о?

      – Царские пятисотки – ассигнации с портретом Петра, нам ничего не сказал, пошел в сберкассу и требовал, чтобы ему их там разменяли на десятки. Ему говорят, что денег таких пятьдесят лет в употреблении нет, а он скандалит, требует, чтобы ему тогда дали «катеньками» – сотенными.

      Я засмеялся:

      – Эх вы, ящеры ископаемые! Вы тут как на забытой планете живете.

      Дед повернулся от телевизора и, не узнавая меня, сказал дрожащим, треснутым голосом:

      – Да-да! Голодранцы! Пятьсот рублей, «петенька», – это состояние. Это приданое хорошее для приличной невесты. И в какую, бывало, лавку ни зайдешь, тебе ее тут же разменяют. А сейчас хочешь разменять паршивую десятку – так ее нет у тебя.

      Я засмеялся и подумал, что ничего дед не сблындил, он только прикидывается придурком, он себе такую нору-убежище придумал из этой полоумности, сидит там в тепле и тишине и наблюдает со своей пакостной ухмылочкой, как мы тут все кувыркаемся. Я сказал ему:

      – Смотри, дед, попадешь в институт Сербского, тебя там живо расколют.

      Дед махнул рукой и отвернулся к телевизору.

      Я спросил у отца:

      – Денег в долг дашь?

      Он взмахнул испуганно руками и замахал ими судорожно, будто собирался взлететь, да на ногу я ему наступил.

      – Ты чего так всполошился? Я ведь не взрывчатку у тебя прошу.

      – Леха, сынок, да откуда взять-то их? Сам знаешь, на пенсию мою ничтожную да на зарплату ее и тянем. Концы с концами еле сводим.

      «Сынок»! Вот видишь – «сынок»! Значит, у него деньги