Княжий человек. Павел Мамонтов

прости, Воислав Игоревич, и знал бы – не сказал, не серчай только. Разве что… Живёт неподалёку один бортник, вот он на ведуна зуб имеет, ох, большой. Не знаю, что там у него с ним приключилось, но люто он не любит его.

      – Где живёт?

      – В протоке по той стороне Двины. Я мальца пришлю, он покажет.

      – Как скажешь.

      Приказчик удалился, а Шибрида спросил:

      – Ведун, думаешь, тот самый, которого ты на Ловати оскорбил?

      Они с братом давно уже вернулись с поисков. Собаки след, как и ожидалось, не взяли. Сами варяги никаких примет не нашли, хотя следопыты тоже были знатные.

      – Больше некому. Долго плёлся за нами, стервь.

      – Из-за нескольких кун, тем более здесь – под Витебском, и таясь, так чтобы не никто узнал, что он учудил. Зачем это делать ведуну, если ему нужно лицо своё сохранить? А главное, при чём здесь Даниил? Ведь ты же его оскорбил, батька? – трезво рассудил Шибрида.

      – Ну, Молодец у нас всегда был с причудами, – усмехнулся Клек.

      – Скоро мы всё у этого ведуна узнаем, – посулил Воислав. – Кликните, чтобы вся ватага собралась, а я пока с Путятой всё обговорю. И ещё кое с кем.

      Улада сидела в однодеревке, всем своим видом изображала горе и растерянность, но руки у неё, как всегда, были заняты рукоделием.

      – Уладка, пойди сюда, – приказал варяг.

      Девушка безмолвно вышла на берег, встала перед ним, потупила глаза.

      – О чём вы с Даниилом говорили?

      – Не понимаю тебя, Воислав Игоревич, о чём мы могли с ним говорить…

      – Бросай юлить, девка. Я не Даниил, вижу, как ты им вертишь. Я тебе съежу один раз по личику твоему, враз забудешь, как голову мужам дурить. О каком ведовстве ты с ним говорила?

      – Я? – Улада всерьёз испугалась. – Ничего быть такого не могло, оклеветали меня!

      – Холоп из вашей лодки слышал, как вы беседовали.

      – Дурень твой холоп, не могли мы ни о чём таком говорить.

      – А о чём тогда болтали?

      – Да о том, что он не такой, как вы все. Никогда я такого мужа не видела. Он вроде и глупый, как дитё, а бывает мудрым, что старец. И думает о тебе, заботится как никто, хотя и виду не показывает.

      – Зачем же он тогда ведуну понадобился?

      – За этим и понадобился: разузнает, что в нём такого необычного, выпьет и себе запрячет, – Улада всплакнула, на этот раз искренне, вдруг подняла свои карие глаза: – Ты спасёшь его, воин славный?

      Воислав сжал челюсти.

      – Занимайся своими делами.

      Проводник держался нагло. Стоял подбоченясь, длинная чёрная борода тянулась почти до живота. В ухе серьга, нос набок, взгляд наглый.

      – Ты Глызмарь?

      – Иначе бы я не пришёл к тебе. Зачем звал?

      – Я спрашиваю, ты отвечаешь, – уронил Воислав без намёка на угрозу, но как раз это и произвело нужный эффект: бортник подобрался, улыбочку с лица убрал. – Ты знаешь, где живёт здешний ведун?

      – Тот, что с волока? – удивился Глызмарь и после паузы добавил: – Знаю.

      – Дорогу показать