Князь оборотней. Кирилл Кащеев

и привычного, а проклятого Рыжего, убийственного подземного Огня! И жуткие чудовища, которым подручные Советника закачивали прямо в жилы черную воду Великой реки, что течет меж тремя Сивир-землями: Верхней, духов и небожителей-аи, Средней землей людей и Нижней – зловещим царством Эрлик-хана, землей умерших и обителью злобных авахи. Пытались жриц Рыжего огня сделать! Она тоже должна была стать такой – с изломанным, получеловеческим, полупаучьим телом и жидкими рыжими патлами, свисающими на мертвое, лишенное чувств и мыслей лицо, – если бы не появились Хадамаха с друзьями.

      – Конечно, так тебе жрицы и признаются, что прямо под носом у их Королевы ее же личный Советник заговор готовил! Теперь говорят, что это Донгар Сивир погубить хотел, а Советник погиб как герой – в тяжкой битве с Черным Шаманом и его гнусными приспешниками! Правду говорят: тяжкая битва была. Замаялись, пока Советника вычислили, а потом в Огненное Озеро затолкали! Людей, которых он в чудищ переделал, Черный Шаман в Нижний мир отправил, они там жить смогут. Подземелье его рушиться стало, девушка-жрица Аякчан нас в шаре Голубого огня наружу вынесла. И еще двух захваченных Советником жриц прихватила – Кыыс да Синяптук…

      Кыыс осталась неподвижной – если Хадамаха думает, что благодарность заставит жрицу позабыть интересы Храма и приказ Снежной Королевы… Значит, он мало общался с Аякчан! Она начала медленно поворачивать голову – надо, наконец, понять, что с ней и где она находится.

      – С тех пор Черный Шаман и его друзья бегут от Храмовой погони. Долго уже бежим… И счастливо! Раз до сих пор на воле. По крайности, я. Про остальных не знаю, разделились мы, четверых-то ловить легче. Хотя жрицы нас и поодиночке не забывают. Жрица Кыыс, вам там как, возле мишки, не тесно, не жарко? – не меняя тона, словно еще продолжал рассказ, спросил Хадамаха.

      Уже не скрываясь, Кыыс повернулась – и ткнулась носом в жесткую, лохматую шерсть. Обоняние подключилось к слуху и зрению – в нос Кыыс ударил запах зверя!

      С глухим воплем она скатилась с лохматого, жаркого, дышащего… и грянулась на что-то твердое, жесткое, звенящее… Как была, на четвереньках, слепо дернула прочь – твердое-звенящее раскатывалось, больно впиваясь в босые колени и ладони…

      Вслед ей раздался недоуменный рев и… раздраженный окрик:

      – Эй-эй, куда? А ну, спокойнее!

      Ее схватили, она завопила снова, ударила ногой – кажется, попала. Не помогло. Хватка на щиколотке только стала крепче – и ее поволокли назад, животом по тому твердому-острому-звенящему.

      – Вроде бы только одна ваша мать-основательница Храма, которая в Аякчан возродилась, была дочкой Эрлик-хана. А кажется, что он всех жриц до единой породил! Лягаются, как трехногие нижнемирские авахи! – потирая ушибленную грудь, пробормотал Хадамаха. – Спокойнее, госпожа жрица! Никто вам голову откусывать не станет… Во всяком случае, пока, – добавил Хадамаха, придерживая Кыыс за плечо, чтобы снова не рванула прочь.

      Но жрица лишь завороженно глядела