Из жизни молодой одинокой женщины. Ника Энкин

дубленка в обтяжку. И не смог он даже пожурить ее за опоздание в этот момент. Просто улыбнулся и промолвил:

      – 

      Лера, мне нужно с тобой поговорить. Но не в офисе. Ты можешь зайти сегодня в тринадцатую квартиру, скажем в три часа дня? – продолжил он, не обращая внимания на удивленный взгляд молодой женщины.

      Лера пожала плечами неуверенно:

      – 

      Хорошо…

      – 

      Вот и здорово. Не забудь только!

      Придя в офис, Лера поделилась произошедшим событием с Людой, работающей здесь значительно дольше. Она была гораздо старше, умнее и мудрее.

      – 

      Ну что, девка, тебе сказать…, – начала Люда, – готовься.

      – 

      К чему? – наивно поинтересовалась Лера.

      – 

      Ну не к чаепитию уж точно, – усмехнулась Люда.

      – 

      Ты что, думаешь… , – она не договорила, подразумевая то, что в данном случае у обоих было на уме.

      – 

      А что он не мужик, что ли?

      – 

      Но он ведь обожает свою жену, смотри похудел как, подурнел. Не следит совсем за собой.

      – 

      Ой, Лерка, мужики все одинаковые, – вздохнула Люда. – Кобели! А что ему мешает продолжать любить ее и трахнуть тебя?

      – 

      Я не собираюсь с ним, ты что?

      – округлились глаза у Леры.

      – 

      Я тебе вот что скажу. Подумай, прежде чем принимать решение. Ты хочешь остаться на этой работе?

      Лера неуверенно пожала плечами, что означало: ну, вроде.

      – 

      Так дай ему! – припечатала Люда. – От тебя не убудет. Но тогда он тебя точно не сократит.

      – 

      Он мне противен, если честно.

      – 

      Смотри сама, иначе следующей будешь ты.

      В три часа дня Лера звонила в дверь квартиры номер 13. Гадюкин моментально распахнул ее: создалось чувство, что он стоял по ту сторону и ждал. Нервно осмотрел лестничную клетку: нет ли кого.

      – 

      Пришла… Заходи, Лерочка! Я так рад…, – глаза его светились.

      Квартира была убогой, практически без мебели. Гадюкин подошел к окну и стал говорить. Он что-то рассказывал: о себе, жене, детях… Как исповедовался. Лера слушала его вполуха и пыталась понять, что она здесь делает. Босс говорил много и долго, и постепенно Лера поняла, что ее старшая подруга, наверное, ошиблась в своих догадках: ему просто надо было выговориться. И слушателем он почему-то выбрал ее, Леру. В этот момент диалог его достиг своего апогея:

      – 

      Вот чего ей не хватает, чего? – обычно монотонный бубнящий голос Гадюкина приобрел зычные нотки, – никто никогда ее так не будет любить, как я. Да мы столько прошли вместе, чтобы приехать в Москву, достичь здесь чего-то. А дети? – и в этот момент он заплакал. Обычными, совсем не начальственными, слезами. – Я ее так люблю, жизни не представляю