Черепаший вальс. Катрин Панколь

имеем дело с детьми.

      – Вы не имеете права меня учить!

      – Жаль, – улыбнулась мадам Бертье. – Я бы с удовольствием взяла вас в ученики, и вам бы пришлось сидеть смирно.

      Он взвился, как разъяренный жеребец.

      – Вот вечно так, – возмущенно сказал он Жозефине, ожидая от нее сочувствия. – Первые встречи еще туда-сюда, а дальше одно опоздание за другим. Никакой дисциплины! А она каждый раз нарочно заставляет меня ждать! Думает, я не понимаю, но я-то вижу!

      Он повысил голос специально для мадам Бертье:

      – Вы знаете, что она таскала детей в «Комеди-Франсез», вечером, прямо посреди недели, вы в курсе, да?

      Мадам Бертье водила детей на «Сида». Зоэ была в восторге. Она променяла своих любимых «Отверженных» на стансы Сида и вышагивала по коридору, трагически завывая: «Ужели дерзкого мое украсит горе, и я, не отомстив, окончу дни в позоре?»[31]

      Жозефине стоило большого труда удержаться от хохота, глядя на этого безусого дона Дьего в розовой пижаме.

      – Они легли спать в двенадцать ночи! Это безобразие. Ребенку необходим сон. От этого зависит его умственное развитие и душевное равновесие.

      Он говорил все громче. Еще какая-то мамаша подлила масла в огонь:

      – И к тому же содрала с нас за это по восемь евро!

      – Можно подумать, мы мало платим налогов! – вставил еще чей-то отец.

      – А театр-то на госдотации. Нельзя, что ли, предоставить школьникам бесплатные билеты?

      – Вот именно! – К группе недовольных присоединился еще один голос. – В этой проклятой стране заботятся только о бедных!

      – А вы что молчите? – сердито спросил Лефлок-Пиньель у Жозефины.

      Она покраснела, провела рукой по волосам, скрывая пылающие уши. Мадам Бертье встала и со стуком закрыла дверь.

      – Она захлопнула дверь у меня перед носом! – вскричал Лефлок-Пиньель.

      Он стоял бледный как мел и буравил дверь взглядом.

      – Да чего вы хотите, сейчас учителей набирают из пригорода! – сказала какая-то мамаша, поджав губы.

      – Какой может быть порядок, если элита осталась у разбитого корыта, – проворчал чей-то папаша. – Куда катится Франция?!

      Жозефина готова была провалиться сквозь землю и решила спастись бегством.

      – Думаю, пока суд да дело, я схожу к учителю… к учителю физкультуры!

      Какая-то мамаша смерила ее презрительным взглядом, словно генерал солдата-дезертира. Она поскорей улизнула. Перед каждым кабинетом стояли возмущенные родители, взывая к тени Жюля Ферри[32]. Какой-то папаша грозил нажаловаться министру, с которым он хорошо знаком. Жозефина, посочувствовав учителям, решила облегчить их участь и не ходить на две последние встречи.

      Она рассказала все дочке. И о том, как ее хвалили учителя, и о том, как взбунтовались родители.

      – Ты хранила олимпийское спокойствие, потому что была довольна, – заметила Зоэ. – Может, у других родителей куча проблем с детьми, вот они и нервничают…

      – Они

31

Перевод М. Лозинского.

32

Жюль Ферри (1830–1893), французский политический деятель, адвокат, публицист. Провел реформы системы образования.