Имитатор. Книга пятая. Наследники. Олег Рой

ней можно поговорить? – спросила Арина и осеклась. Квартира большая, не одна же Лара тут живет. С момента обнаружения тела Нины Игоревны прошло чуть не полсуток. Однако ж мама, которая с соседкой «дружила», до сих пор не появилась… Она хотела спросить, не в отъезде ли мать Лары, как ей позвонить – но не успела. Девушка замотала головой, слезинки разлетелись во все стороны сверкающими брызгами – в окно за ее спиной лилось щедрое предзакатное солнце.

      – Н-нельзя… н-нельзя с н-ней… п-поговорить! Она… они…

      Арина схватила с полочки какую-то чашку, налила воды – прямо из-под крана. В столь благоустроенной кухне наверняка имелся кулер или что-то в этом роде, но где его искать? сплошные дверцы вокруг, сойдет и из-под крана.

      Лара вцепилась в чашку так, что костяшки пальцев побелели. Застучала зубами о край, глотала жадно, вода текла по подбородку. Наконец она выговорила:

      – Они разб-бились… н-насмерть… н-недавно.

      – Лара, мне очень жаль….

      – Перед моим днем рождения… Мне шестого мая двадцать лет исполнилось! Мы собирались… А они…

      – Может быть, мы позже поговорим? Я очень вам сочувствую, но…

      Лара сунула чашку на стол, сглотнула, подышала, повела плечами, словно расправляя их:

      – Ничего, спрашивайте, я понимаю. Только я не знаю ничего, это мама с ней дружила, а я… Я только после… ну – после этого к тете Нине заходить начала. Она тоже переживала очень, они же с мамой были не разлей вода. Но я же не знала, что она… что она собирается…

      – Да-да, я поняла, – перебила Арина, боясь, что девушка опять расплачется, но та прикусила губу, справилась. – Понятно, что Нина Игоревна тяжело переживала потерю близкой подруги. Но… быть может, еще что-то было? – Арине не верилось, что потеря друга, даже самого близкого, может толкнуть на самоубийство. Да хоть бы и любви всей жизни – если Нина Игоревна, к примеру, была и впрямь влюблена в Лариного отца. Двадцать-тридцать лет безнадежной любви приучают к терпению. Потеря ближайшей подруги? Будь Шульге двадцать лет – возможно. В юности отчаяние застилает весь мир, а то и вовсе рушит его вдребезги. Но в почти шестьдесят? При устроенной жизни и любимой, судя по книгам и домашней «мастерской», работе? Ей было чем отвлечься от своего горя. Должно быть что-то еще. – Здоровье ухудшилось, на работе неприятности?

      – Ее на пенсию собирались уйти, а она не хотела.

      – Это она вам рассказывала?

      – Ну… да.

      – Давно?

      – На той неделе. В четверг или в пятницу… да, в пятницу, я после зачета к ней заглянула, мы чай пили.

      – Это был последний раз, когда вы с ней виделись?

      – После… – девушка запнулась, сглотнула. – Вы так страшно это спросили – последний раз. Последний… Она говорила, что умрет без работы. Но я же не знала, что она это взаправду!

      Слезы опять хлынули градом. Да что ж это такое! Арина нашарила в кармане платок – вроде чистый – сунула девушке. Та похлюпала еще носом, попила воды, высморкалась – сильно, на платке даже кровь появилась: Лару это почему-то испугало:

      – Ой,