Ничего никогда не изменится. Таня Буланова

сказки на ночь, им же самим и сочиненные на ходу.

      Диафильмы были свидетельством существования иной, параллельной вселенной. Впрочем, свидетельством – неправильное слово: Таня не верила этим картинкам, пусть даже они были вот тут, перед глазами, вполне осязаемые, не эфемерные. Но она находилась еще в том возрасте, когда история начинается ровно с твоего собственного первого воспоминания и заканчивается моментом нынешним, иногда простирая робкий отросточек в будущее, чаще всего – не дальше новогодних или летних каникул. Все, что происходило до ее рождения, было сродни сказке.

      Диафильмы и увлекательные альпинистские истории уже сами ушли в прошлое. Они пропали из Таниной жизни вместе с отцом: в один мартовский день он собрал вещи и оставил на столе пару миниатюрных фигурок горных козлов – вместо прощания. Папы теперь не было, а его рюкзак – вот он, стоило только открыть дверцу антресоли.

      Поторапливая саму себя, Таня упаковала древний термос со свежим чаем («Майским», конечно) и половину упаковки молочного печенья (такое она не очень жаловала, но другого на кухне не завалялось). Также во все еще почти пустой походный баул полетели: фломастеры, блокнот, носовой платок на случай аллергии, пластырь на случай отсутствия подорожников по дороге и банка варенья на случай особо тяжелых обстоятельств. С этим нехитрым набором за плечами Таня вышла из дома. На кухонном столе осталась записка: «Бабушка! Я ушла гулять с Катей. Суп поела. Вернусь в 5. Целую, Таня». (Про суп она, конечно, наврала.)

      Ровнехонько на подступах к двенадцатому подъезду дома номер одиннадцать Таня столкнулась с Катиным вредным младшим братом Мишкой:

      – А Катюха как раз только что вернулась, – тут же сдал сестру он и заулыбался, демонстрируя поразительно черные молочные зубы.

      Таня в свою очередь порадовалась, что тот направлялся на прогулку. Это означало: у них с подругой будет шанс переговорить наедине, без посторонних развесистых ушей.

      Катя охотно выслушала Танин план и рассмотрела карту болот. Поначалу ее лицо выражало сомнения, но потом словно лампочка загорелась над ее макушкой – Катюху явно осенила какая-то гениальная идея. Вообще она была куда благоразумней и рассудительней своей подруги. Бросаться в омут, а точнее в сомнительные приключения с головой было не в ее правилах. Зато она бывала и куда храбрее Тани: если что решила, так уж с намеченного пути не свернет, какие бы трудности и западни там ни поджидали.

      – Пойдем на крышу! – позвала Катя, когда подруга закончила захлебываться словами и перебивать саму себя в попытке связно изложить свой план.

      Об этом Таню не нужно было просить дважды. Она втайне завидовала подруге: повезло же жить на последнем этаже! Мало того, что виды из ее окон еще более захватывающие, чем с Таниного второго этажа, так еще и можно подняться выше!.. Выше!

      Девчонки протиснулись, уже привычным манером, через прутья решетки на калитке, заграждавшей вход, проползли через затхлый чердак и