Двойная нагрузка. Ольга Викторовна Дашкова

перед лицом бывшего мужа дверь. Слезы наворачиваются на глаза, кусает губы, чтобы не дать им воли, иначе будет их уже не остановить. Как он вообще так может говорить о ней? Как язык поворачивается назвать недотраханной, когда сам же трахал последние два года через раз.

      Яна только успела снять мокрый халат, надеть домашние брюки и майку, как в дверь опять позвонили.

      – Он что, дорогу забыл, куда его послали?

      Считая, что это снова бывший, резко распахивает дверь, готовая напомнить ему путь, но на пороге стоит Рябинкина, ее закадычная подружка, Ольга Рябинкина.

      –Мать, что с лицом?

      Ольга беспардонно впихивает Яну в квартиру, закрывает дверь на замки, тащит ничего не говорящую подругу на кухню. В пакете гремят бутылки, а это значит, что скоро пора подшиваться.

      – Что, бывший сдох? Ноготь сломала? Титова-таки написала срез на «отлично»? Ну, что за вселенская скорбь?

      Рябинкина никогда не отличалась тактом и манерами. Говорила все, что думает, в глаза, как есть, не боясь. Но, что характерно, всегда говорила по делу, а не просто так, трепануться и забыть. Имея мужа полковника полиции, чувствуешь себя бесстрашной.

      – Нет, не сдох, так бы разорилась на венок. Вот только до тебя приходил, думала, снова он.

      – Вот же козлина.

      – Так ему и сказала.

      – Чего хотел?

      – Ключ от почтового ящика.

      – Нахрена? – Ольга вопросительно смотрит, приподняв брови. – Хочет оплатить счета за квартиру, или реклама какая понадобилась?

      – Документы ждет из университета германского.

      – Ммм… ну ладно, хер на него. Смотри, тетя Оля принесла лекарства от бывших мужей, пять звезд, Игорян говорит, хороший, кто-то там ему подогнал. Ну, я же не враг своему мужу, не позволю спиться. Хотя, лучшее лекарство от бывших мужиков, – это два новых.

      – Рябинкина, ты, как всегда, неподражаема.

      Яна улыбается, глядя на подругу: невысокая, миниатюрная, рыжая, как лисичка, она по-хозяйски достает бокалы, режет лимон. На душе тепло сразу, хоть кто-то ее понимает и поддерживает. Если даже мать родная упрекнула в том, что не смогла удержать мужа, создать ему комфорт и уют. Словно это она сама подкладывала под него студенток, держа при этом свечу.

      – Ты вообще, чего пришла-то? Вроде не договаривались.

      – Подруги не договариваются, подруга подругу чувствует. Да видела я тебя из окна, стоит такая, смотрит на парковку, а там этот, не будем произносить вслух имен, со своей маромойкой. И подруга моя уныло побрела, словно ежик в туман, аж сердце дрогнуло. Ну, все, давай, за нас, красивых.

      Коньяк был налит, закуска нарезана, за окном пятница и месяц май, грех не выпить. После третьей стопки и тоста за любовь как-то отлегло, стало хорошо и на все параллельно. После пятой накрыла обида.

      – Ты представляешь, он назвал меня недотраханной сукой, ты представляешь? Десять лет я стелилась и прогибалась под его желания, помогала писать диссертацию, слова лишнего не говорила, а он шоркал своих студенток по всей кафедре. И я после этого сука, да еще и недотраханная. Так обидно.

      Слезы