Без нас, никто!. Анатолий Сергеевич Климов

не собирался.

      Вновь, полагаясь исключительно на удачу, поставил свои петли. Вернулся к огню, поделив припасы ровно на три части. Одну из которых тут же съел, лишь на утро оставив от этой порции небольшой кусок сыра. В баклажке воды ещё оставалась ровно половина, так, что завтра придётся поискать ручей, чтоб её освежить. Сытно рыгнув, я осмотрелся по сторонам. Прикидывая посмотрел на теперь уже свой лук со стрелами. – Ну и на кой чёрт я его с собой взял, всё равно стрелять не умею? Хотя можно и попрактиковаться. Иметь при себе оружие дальнего боя никогда не помешает. Судя по тому, что лук был в каждом доме, местные, наверное, умели неплохо с ним обращаться. Скорее всего и на охоту его с собой брали, потому, что никакого другого оружия я у них не нашёл.

      Затем внимательно осмотрел стрелы. Я хоть и не был знатоком холодного оружия, но прикинув вес стрелы с наконечником и её оперение, а также сталь из которой тот был выкован, то получалось, что стрела имела неплохую дальность полёта, и пробивную способность. Подёргал тетиву, проверив её натяжение, так и есть. Не без усилий, но мне удалось-таки оттянуть тетиву до самого уха. Немного ослабив, я вновь натянул её до упора, ощущая, как начинает сгибаться сам лук. И тут я совершил грубейшую ошибку, я спустил тетиву. Та отозвалась гудением, при этом звонко щёлкнув меня по руке, что сжимала сам лук. Если сказать, что мне было больно, это значит, что совсем ничего не сказать. Матерясь как сапожник, я бросил лук на землю, схватившись за раненую руку, начал трясти ей перед собой.

      – Прижгло, так прижгло! – даже выступил синий кровоподтёк под кожей. Не спеша пошевелил большим пальцем убедившись, в том, что он не сломан, а просто получил ощутимый ушиб. Только тут я вспомнил, что все лучники со времён средневековья и заканчивая нашими днями, используют кожаные то ли перчатки, то ли накладки. Защищавшие их руку державшую лук, вот именно от таких последствий.

      – Но ничего, на ошибках учатся, жалко правда, что приходится на своих. Горький опыт-тоже опыт. – порывшись в мешке, достал из него кусок тряпки, в которую был завёрнут хлеб, и скрутив её в рулон, намотал на левую кисть. Снова поднял брошенный лук, наложил стрелу и в сгущающихся сумерках прицелился в довольно толстое дерево, что росло шагах в тридцати на краю поляны. Не став стрелять в полную силу, помня свой горький опыт, спустил тетиву. Удара по руке я не почувствовал, а вот стрела прошла мимо дерева. Потому, что вся моя концентрация была сфокусирована исключительно на руке, а точнее, на том, как бы ей не досталось. Вторую стрелу я пустил уже более уверенно, и услышал отчётливый треск впивающегося наконечника в ствол дерева. С каждой новой выпущенной стрелой я оттягивал тетиву всё сильнее. Каждый раз следя за тем, чтоб не травмировать руку. Оттянув её наконец до предела, я всё же почувствовал отдачу, но ткань, намотанная на кисть, справилась со своей задачей, смягчив удар, сведя его к минимуму.

      Осмотрев мишень, я пришёл к выводу, что не такой уж я и хреновый лучник. Если учитывать то, что держал