Книга Небытия. Вадим Богданов

-5-0053-2134-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      ПЕРЕКРЕСТОК 1 – НАЧАЛО

      Страшное место эта ваша Святая земля – сады, поля, пастбища, горы, пустыни, неприступные скалы, оазисы – везде смерть. А люди? Христиане, мусульмане, недобитые кочевники-язычники, беглые персы-огнепоклонники, евреи, греки, армяне – всякая шваль. Вера? Чья? Христиан: византийцев, католиков, тамплиеров, поклоняющихся то ли дьяволу, то ли собственному заду? Мусульман: шиитов, суннитов, исмаилитов, бешеных ассасинов в горных крепостях? И время. Время – двенадцатый век, обычное поганое время, когда не знаешь, что легче: жить или умереть, – и понимаешь, что самое правильное – не рождаться.

      Вот вам. Это все. Место, люди, вера и время. Поверьте, этого достаточно, чтобы заварить адскую кашу. А потом расхлебать ее с аппетитом. Или оставить как есть. Для других. Для вас.

      Средиземное море, восточное побережье. У моря гордые крестоносные государства: Королевство Иерусалимское, княжество Антиохия, графство Триполи. Кусок христианского мира, выхваченный почти сто лет назад со стола диких сельджуков. Обетованная земля, существующая милостью венецианских торгашей и силой рыцарских банд. Благословенный край, подобно неповоротливому медведю огрызающийся на укусы своры мусульманских псов и теряющий клочок за клочком из своей выгоревшей шкуры. Теряющий безвозвратно.

      1143 год. Имад ад-Дин Зенги с армией правоверных захватил Эдессу. Армии короля Конрада III и Людовика VII, пришедшие на выручку из Европы, были биты поодиночке. Эдесса осталась у турок. Три короля – Германии, Франции и Иерусалима – решили ударить на Дамаск, но правитель Сирии объединился со своим старым врагом, сельджукским князем из Алеппо. Великий поход, прозванный позднее Вторым крестовым, окончился ничем.

      1152 год. Войска Нур ад-Дина огнем и мечом прошлись по графству Триполи, оставляя за собой россыпи трупов и развалины крепостей.

      Так было. Яростные набеги египтян, сирийцев, сельджукских князьков сменялись шаткими перемириями и новыми набегами. Крестоносные государства шатались и разваливались под ударами легкоконных орд, в сварах и дрязгах королей, князей, баронов. В мире существовала только одна сила, способная укрепить и сохранить завоеванное паладинами прежнего века, но сила эта преследовала другие цели – странные и непонятные.

      «Тайное рыцарство Христово и Храма Соломона», Орден рыцарей Храма – тамплиеры. Суровые, надменные и неистовые воины, бойцы, спаянные жесткой дисциплиной, профессионалы войны, жестокие и коварные. Аскеты, накопившие несметные богатства. Отравители, врачующие больных и увечных. Монахи, справляющие обряды, неизвестные святой католической церкви. Ученые, колдуны, идолопоклонники, идущие своим путём, тайным, недоступным разумению непосвященных. Предатели, карающие предательство смертью… Тамплиеры.

      – Злой! Отпусти меня, Злой… дай уйти, я уйду и все… все.

      Человек говорил с Богом – давно, может быть неделю, может быть – всю жизнь. Он бредил. И умирал. Но Бог не отвечал ему. Никогда. Бог был злым – ему не нужны были мертвые, только живые.

      – Падальщик!

      Человек дернул ногой. Падальщик, переваливаясь, как клуша, отошел в сторону. Он щелкнул клювом и обиженно заквохтал. Падальщик любил мертвых.

      Человек приподнял голову. Поводил черными гноящимися глазами. Перевернулся на спину.

      На него текло небо. Небесная твердь расплавилась и текла на землю, как медь, – человек помнил расплавленную медь. Это было в Эдессе. Горел храм Святого Луки. Медная кровля расплавилась и потекла. Как сейчас. Или потом, когда осаждали Дамаск. Струя расплавленной меди разбилась о шлем Щербатого Жофруа.

      Человек закрыл глаза.

      – Злой, отпусти меня, у меня Ее нет – ты же видишь. Дай мне уйти, дай уйти и все…

      Бог не ответил человеку, он никогда не отвечал ему.

      Человек попробовал ползти.

      Земля утекала в небо. Струился песок, камни, скалы где-то вдалеке. Они изгибались, как языки пламени. Белые и ослепительные, как небо. Пустыня горела и плавилась. Она испарялась в небо. Она исходила жаром. Как труп – человек вспомнил трупы… так труп исходит зловонием. Эта земля умерла, и Бог не любил ее.

      – Ладно, Злой, ты не отпускаешь меня – значит я уйду сам. Сам… и ты… хоть ты и Злой… Не все здесь в твоей воле. Как ты этого не поймешь… – человек пошарил рукой на груди. Там у него был стилет, тонкий, трехгранный, такой, от которого почти не чувствуешь боли. – Смотри, Злой, и попробуй что-нибудь сделать. – Человек часто говорил так, но Бог никогда не отвечал ему.

      Человек все еще искал в грязных лохмотьях… Стилет действительно был там, но очень давно, неделю или целую жизнь назад.

      Пальцы человека вдруг ткнулись в боль. Человек тут же вспомнил ее, глухую, привычную, почти незаметную. Пальцы почувствовали влагу. Человек забыл о стилете, о боли, о Боге – он вспомнил воду.

      Человек оттянул лохмотья и увидел рану – серое развороченное мясо. Мясо тускло сочилось вязкой