Дорога. Кормак Маккарти

попрощаешься с ним?

      – Нет, не хочу.

      – Подожди хотя бы до утра. Пожалуйста.

      – Мне пора.

      Она уже встала.

      – Во имя всего святого! Что я ему скажу?

      – Ничем не могу помочь.

      – Куда ты пойдешь? В этой темноте…

      – Какая разница…

      Он вскочил.

      – Я прошу тебя…

      – Нет, я не останусь. Не могу.

      Она ушла. Навсегда. Холод расставания стал ее прощальным подарком. Она сделает это осколком обсидиана. Сам ее научил. Тоньше лезвия, острее стали. Она была права. Без сомнения. Сколько ночей они провели в спорах «за» и «против» самоубийства с глубокомыслием философов, обряженных в смирительные рубашки! Утром мальчик не сказал ни слова и только, когда они собрались отправиться в путь, обернулся, посмотрел на место их стоянки и прошептал:

      – Она не вернется?

      – Нет, – ответил он.

      Всегда такой предусмотрительный, готовый к любым неожиданным поворотам. Идеальное существо, не страшащееся собственного конца. Они сидели у окна в халатах, ели поздний ужин при свечах и наблюдали, как на горизонте горят города. Несколько ночей спустя она родила – в их кровати, при свете фонаря. Резиновые перчатки для мытья посуды. Происходило невероятное. Сначала появилась макушка. Вся в крови, реденькие темные волосики. Первое испражнение кишечника. Он как будто не слышал ее криков. За окном – надвигающийся холод да пламя вдали. Он держал на весу крохотное красное тельце, такое голенькое и беззащитное, потом перерезал хозяйственными ножницами пуповину и завернул своего сына в полотенце.

      – У тебя были друзья?

      – Да, были.

      – Много?

      – Да.

      – Ты их помнишь?

      – Да. Я их помню.

      – А где они сейчас?

      – Умерли.

      – Все?

      – Все до единого.

      – Ты по ним скучаешь?

      – Да.

      – Куда мы идем?

      – На юг.

      – Ладно.

      Весь день они шагали по черной дороге, лишь под вечер устроили привал и немного перекусили. Берегли свои скудные запасы. Мальчик достал из тележки игрушечный грузовик и сучком прокладывал для него дорогу в пепле. Грузовик медленно катился. Мальчик изображал шум мотора. Было почти тепло, и они уснули прямо на земле, зарывшись в листья и подложив рюкзаки под голову.

      Его разбудил какой-то звук. Повернулся на бок, прислушался. Медленно поднял голову, в руке – револьвер. Посмотрел на сына, а когда перевел взгляд обратно на дорогу, то ужаснулся: эти подошли так близко, что можно было легко разглядеть идущих в первом ряду.

      – О господи, – прошептал. Дотянулся до ребенка и легонько его потряс, не спуская глаз с дороги.

      Они приближались, шаркая ногами по пеплу, поводя из стороны в сторону головами в капюшонах. Некоторые – в противогазах. На одном – костюм биохимической защиты. Неимоверно грязный, весь в пятнах. Опущенные плечи, в руках – длинные дубинки. Кашляют. Потом с дороги донесся звук, похожий на рев дизельного мотора.

      – Скорей, –