Дорога. Кормак Маккарти

закутавшись в одеяла. Пытался вспомнить правила карточных игр своего детства. «Старая дева». Несколько вариантов виста. Был уверен, что перепутал все правила, и потому изобрел новые игры и придумал им названия. Вроде «Ненормальной указки» или «Кошачьей отрыжки». Время от времени мальчик спрашивал его о прошлой жизни, про которую сам ничего не помнил, так как не застал ее. Долго думал, прежде чем ответить. Прошлое не вернешь. Про что ты хочешь узнать? Решил покончить с вымыслами. Стало противно, ведь фантазии – сплошной обман. Мальчик сам напридумывал: что будет на юге, про других детей. Не мешало бы обуздать детские фантазии, но он не мог себя заставить. А кто бы смог?

      Нет списка неотложных дел. День предопределен. Час за часом. Не существует «позже». «Позже» – это уже сейчас. Красивые изящные вещи, дорогие чьему-то сердцу, одновременно источник страданий. Рождаются из горя и праха.

      – Так-то вот, – прошептал спящему мальчику. – А у меня есть ты.

      Думал про снимок, брошенный на дороге, говорил себе, что должен постараться сделать так, чтобы они ее не забывали. Но не знал как. Проснулся от приступа кашля, отошел подальше, чтобы не разбудить сына. Шел вдоль каменной стены, завернувшись в одеяло, то и дело опускался на колени, как кающийся грешник. Кашлял, пока не ощутил вкус крови во рту. Произнес вслух ее имя. Решил, что, наверное, звал ее во сне. Вернулся и увидел, что мальчик не спит.

      – Извини.

      – Ничего.

      – Постарайся уснуть.

      – Как бы мне хотелось быть с мамой.

      Он ничего не сказал. Сел рядом с маленькой фигуркой в ворохе одеял и чуть погодя заметил:

      – Имеешь в виду, что тебе хотелось бы умереть.

      – Да.

      – Ты не должен так говорить.

      – Но это правда.

      – Не надо говорить о таких плохих вещах.

      – Не могу не говорить.

      – Я понимаю. Ты постарайся.

      – Как?

      – Не знаю.

      – Мы остались в живых, – сказал он сидящей напротив жене. От светильника падал слабый свет.

      – В живых?

      – Да.

      – О господи, да что ты несешь! Какие живые? Мы ходячие мертвецы из фильма ужасов!

      – Прошу тебя.

      – Мне все равно. Даже если ты заплачешь. Все равно, слышишь?

      – Пожалуйста.

      – Перестань.

      – Умоляю тебя. Я сделаю все, что в моих силах.

      – Что, например? Давно надо было это сделать. Когда в обойме было три пули, а не две, как сейчас. Какая я была дура! Мы с тобой ведь тысячу раз обсуждали. Я бы сама не захотела. Меня вынудили. Больше не могу. Сначала даже не хотела тебе говорить. Так было бы лучше. У тебя осталось две пули, и что дальше? Защитить ты нас не можешь. Говоришь, что жизнь за нас отдашь, а какая от этого польза? Я бы взяла его с собой, если бы ты не мешал. Взяла бы, прекрасно знаешь. Самый разумный выход.

      – Ты говоришь дикие вещи.

      – Нет, я дело говорю. Рано или поздно они нас догонят, схватят и убьют. Сначала изнасилуют меня. Потом – его. Они нас изнасилуют, убьют и съедят, а ты не хочешь смотреть правде в лицо. Предпочитаешь ждать. А я не могу. Не могу.

      Она