Уравнение. Николай Шевченко

ты меня разыгрываешь?

      – Нет, так всё и было – ответил я.

      – Я понимаю, ты журналист и фантазия у тебя есть – начала снова высказывать мне своё недоверие мама.

      – Было так, как я и рассказал – ответил я.

      – Я до сих пор считаю, что этого не может быть, но я там был! Я видел собор на Сенной площади. Ел пирожные в кафе! Гулял по городу и прокатился на трамвае! Этот мир есть! – сказал я с желанием, чтобы мама мне поверила.

      Мама сидела в каком – то ступоре и повторяла, что этого не может быть.

      Я уже пожалел, что рассказал ей всю правду о посещении Лизы. Я сел рядом с мамой и взял её за руку.

      – Видимо в мире много тайн – сказала мама, осмыслив всё услышанное.

      Я заметил, что она не только не поверила мне, но и была чем – то встревожена.

      – Это всё невероятная правда, от которой я сам не в себе. Мне до сих пор не верится, что я был в той реальности – произнёс я.

      Мама сказала – этого не может быть!

      – Ты не поверила? – начал было я, но мама меня остановила и сказала – я не о том – затем встала и пошла в свою комнату.

      Вернулась обратно с книгой в старом, но ещё крепком переплёте. Положила книгу на стол и посмотрела на меня.

      – Что за книга? – спросил я.

      – Открой – почти приказным тоном сказала мама.

      Я открыл титульную страницу. Илья Григорьевич Вербловский. Математические уравнения, как понимание и влияние на творение и мироздание. Год выпуска 1907 год.

      – Откуда это у нас? – удивлённо спросил я.

      – Лиза носит фамилию Вербловская? – спросила мама.

      – Да, Вербловская – ответил я.

      – Откуда книга? – спросил я ещё раз.

      – Моей первой школьной любовью был Павел Вербловский – начала рассказ мама – он был умница и красавчик. Отличник. Примеры по математике он решал за несколько минут. Мы сидели за одной партой, я списывала у него математику, в которой не очень хорошо разбиралась.

      Мама улыбнулась и посмотрела сквозь меня, наверное, вспоминая далёкую молодость.

      – После окончания школы он конечно же поступил на физико – математический факультет Санкт—Петербургского университета, а я поступила в тот же университет, на журналистику. Павел был из семьи математиков. Он рассказывал о семейных историях, про своего прапрадеда, Илью Григорьевича Вербловского, которым очень гордился и называл его не признанным гением. Илья Григорьевич хотел изменить мир при помощи уравнений, но у него ничего не получилось, и в конце жизни он впал в депрессию, и даже был не в своём уме. Постоянно доказывал всем, что мы живём не в том мире, что история страны лишена логики, и что его книги помогли кому – то изменить мир. Все считали разговоры Ильи Григорьевича маразмом и бредом, и списывали на преклонный возраст и то, что он тяжело пережил революцию и последующие изменения в жизни страны. Как – то Павел пришёл ко мне и принёс книги Ильи Григорьевича, и попросил сохранить их. Как