В жерновах житейских. Александр Новиков

слова и мысли разлетелись, будто стая распуганных охотником куропаток. Хотя именно сейчас нужно было сохранить хладнокровие и ясность ума.

      Он подошел к колонке и нажал механизм. Побрызгал в лицо холодной водой. Утерся чистым носовым платком и, почувствовав некоторое облегчение, решительно зашагал к дому Светы.

      Целый день носившиеся по небу темные холодные тучи наконец не выдержали, и на землю посыпался меленький дождик. Но Николаю было уже все равно.

      Свет горел только в крайнем оконце. Войдя во двор, он и постучал в него. Раз – перерыв, раз-два – перерыв, и еще раз. Совсем как тогда, в юности. Да, он не забыл!

      Обычно после этого условного стука Света пулей вылетала из дома. Предупреждающе звала: «Коль, ты? Обожди, Ваньку уложу». Это о меньшем брате.

      Теперь же после небольшой паузы на крыльце появилась женщина, мало чем похожая на ту взбалмошную девчонку. Та была веселой хохотушкой, а эта – строгая, молчаливая, повязанная темным платком. Время, время, время! Она быстро, стараясь не смотреть ему в глаза, глянула куда-то под ноги и почти прошептала:

      – Входи.

      Цыганков вошел следом за ней. Разувшись в коридоре, шагнул в комнату. И вдруг только теперь понял, что не сможет сказать ни единого слова. Ну что он скажет? Почему не дождалась? Или почему вышла за другого? Нет-нет, это было все не то…

      В дальнем углу комнаты стоял стол, рядом два стула. Старенький диван. Тоже старая, еще ручной работы тумбочка для вещей. На полу потертый палас. На стенах простенькие обои в ромбиках. Ничего лишнего.

      Заметив, что Николай осторожничает, пытается не шуметь, Света, будто прочитав его мысли, сказала:

      – Не крадись. Маринка ночует у бабушки.

      И тут он ляпнул такое, о чем сразу же пожалел.

      – Не боишься со мной, один на один?

      Она невольно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, жестом предложила сесть. Выдохнула:

      – Нет, тебя я не боюсь.

      Они присели. Она молчала. Да и он не мог найти подходящие слова. Нужно было найти правильную ниточку, потянуть за нее осторожно, но уверенно.

      – Как живешь. Света? – наконец решился Цыганков. – Как дочь воспитываешь?

      Она вдруг резко поднялась со стула.

      – Не надо, Коля! Ты ведь сюда пришел не это услышать?! – Плотно сжатые губы, раздувающиеся от волнения ноздри, строгий режущий блеск голубых глаз. Это была уже точно не хохотушка Светка!

      Атмосфера накалялась.

      – Отчасти ты права. – приглушенно выдавил он.

      – Извини, нервничаю. Но что поделаешь, раз стала такая?

      – Успокойся, все нормально.

      – Нет, не нормально! Я знаю – это плохо! Но надеюсь, поймешь, когда все расскажу…

      – Что ты. Свет? – перебил он ее.

      – Нет, не говори ничего. И не перебивай, пока не расскажу всего… Раз уж пришел.

      Света замолчала и снова присела. Она никак не могла решиться начать исповедь о своей нелегкой жизни. Мирок, созданный ею спокойный мирок в душе рушился напрочь! Как начать говорить?.. Как снова довериться мужчине? Страшно! Эх, была не была!

      – Пока