Две судьбы. Уилки Коллинз

что это? – шепнула она мне в ответ.

      – Для меня?

      – Да. Отгадывай же. Что это?

      Я отгадывал три раза – и каждый раз ошибался. Мери решилась помочь мне намеком.

      – Говори азбуку, – предложила она, – и продолжай, пока я не остановлю тебя.

      Я начал.

      Она остановила меня на букве А.

      – Это название вещи, – сказала она. – И начинается на Ф.

      Я стал перебирать «Фиалка», «Флакон», «Флейта»… тут моя изобретательность иссякла.

      Мери вздохнула и покачала головой.

      – Ты не стараешься, – заметила она. – Ведь ты на целых три года старше меня. После всех моих трудов, чтобы доставить тебе удовольствие, ты, пожалуй, уже такой взрослый, что мой подарок не порадует тебя, когда ты увидишь его. Угадывай еще.

      – Не могу отгадать.

      – Должен!

      – Я отказываюсь.

      Мери не соглашалась с моим отказом. Она помогла мне другим намеком.

      – Что ты сказал мне раз, чего хотел бы для своей лодки? – спросила она.

      – Давно? – осведомился я, не находя ответа.

      – Давно, очень давно! Еще до зимы. Когда листья падали и ты катал меня один раз в своей лодочке. Ах! Джордж, ты забыл!

      К сожалению, это было справедливо как относительно меня, так и собратьев моих, старых и молодых. Мы, хотя только дети, однако представляли собой типы мужчины и женщины.

      Мери потеряла терпение. Забыв про грозное присутствие бабки, она вскочила и выдернула из платка таинственный предмет.

      – Вот, – вскричала она с живостью, – теперь ты знаешь, что это?

      Наконец я вспомнил. Я хотел для своей лодки уже много, много месяцев новый флаг. И вот оказывался флаг, изготовленный для меня втайне собственными руками Мери! На поле из зеленой шелковой материи был вышит белый голубок с неизменной оливковой веткой в носике, вышитой золотом. Работа была проделана неискусными и нетвердыми пальчиками ребенка. Но как помнила моя возлюбленная крошка о моем желании, как терпеливо старалась вывести иглой нарисованный узор, как трудилась в скучные зимние дни, и все для меня! Какими словами изобразить мою гордость, мою признательность, мое блаженство? И я, забыв о присутствии сивиллы, склоненной над ее книгой, схватил маленькую работницу в объятия и целовал ее до тех пор, пока совсем не задохнулся и не в силах был целовать больше.

      – Мери! – воскликнул я в пылу восторга. – Мой отец приезжает сегодня. Я поговорю с ним в этот же вечер. Завтра я женюсь на тебе.

      – Дитя! – произнес бабушкин голос на другом конце – комнаты. – Подойди сюда.

      Мистическая книга бабушки Дермоди была закрыта, а пронзительные черные глаза бабушки Дермоди наблюдали за нами в нашем уголке. Я подошел к ней. Мери робко ступала за мной шаг за шагом.

      Сивилла взяла меня за руку с ласковой нежностью, которая была для меня новым явлением в ней.

      – Ценишь ты эту игрушку? – спросила она, глядя на флаг. – Спрячь скорее! – вскричала она прежде, чем я успел ответить. – Спрячь, иначе ее отнимут у тебя.

      – Зачем