Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути. Виктор Дьяков

так же. В учебке за шесть месяцев невозможно из случайного восемнадцатилетнего парня сделать хорошего повара. Все я вижу, все я знаю, тяжело солдату. Нашим-то еще что, прослужат тут два года, да домой уедут, а те, что в Афган попали, там ведь вообще жизни не пойми за что отдавать приходиться…

      Ратников не удержался и вышел за «рамки», но тут же спохватился и резко оборвал «дебаты»:

      – Ладно, заговорились мы тут. Давай иди к людям. Дневального пошли к комбатам на квартиры, чтобы завтра к подъему в казарму прибыли, марафет наводить будем.

      – Есть! – лейтенант вскочил со стула, приложил руку к шапке и четко повернувшись, вышел. «Неплохой парень, хоть и москвич. Старается», – доброжелательно подумал, глядя ему в след, подполковник.

      7

      Уже собравшись, наконец, идти домой, Ратников открыл сейф и достал кошелку, осмотрел содержимое. До того у него совсем не возникало настроения даже посмотреть, что за рыбой оделил его вахтер. В газету оказались завернуты десять средней величины копченых сорошек. Но не только рыба, а и газета привлекла внимание Ратникова, то была «Комсомольская правда» от 30 ноября с большой фотографией маршала Жукова и статьей под ним на всю оставшуюся часть страницы. Девяностолетие знаменитого маршала отмечалось широко и с помпой. Подвергнутый опале при Хрушеве, он фактически был реабилитирован при Брежневе, после чего началось нечто напоминающее неофициальную канонизацию маршала. В фильмах, газетных статьях, воспоминаниях ветеранов войны, Жуков представал как непогрешимый военный гений, которому Советский Союз едва ли не в первую очередь обязан за победу над Германией. Его образ, созданный во многих художественных фильмах актером Михаилом Ульяновым, еще более способствовал пропагандистскому воздействию на весь советский народ. Можно было сказать, что к 80-м годам в стране и, конечно, в армии воцарился культ Жукова. Ратников вспомнил, как вчера вечером по телевизору показывали очередной документальный фильм о Жукове. Он заметил, с каким восхищением смотрит на экран его сын, шестнадцатилетний Игорь. Потом сын задал ему неожиданный вопрос:

      – Пап, как ты думаешь, а Жуков более великий полководец, чем Ганнибал, Македонский или Суворов?

      Вопрос по времени пришелся на период «напряга» во взаимоотношениях с женой, и Ратников совсем не был готов отвечать на него. С немалым трудом он переключился с банальных житейских проблем, к проблеме «глобально-исторической». Пожалуй, он удивил сына, что не ответил сразу и однозначно: «Да, конечно, куда им всем до Георгия Константиновича», а фактически ушел от ответа:

      – Не знаю, сынок, как-то никогда об этом не думал. Эти полководцы, Ганнибал, Македонский и Суворов, они ведь выиграли множество сражений…

      – А Жуков разве мало сражений выиграл, и ни одного поражения не потерпел, – настаивал на своем Игорь.

      – Не я знаю я, Игореша. Чтобы оценить полководца надо смотреть, как бы это сказать, с более дальней дистанции, с большего временного расстояния. Те, старые полководцы… их имена и дела даже через