Двойник с лунной дамбы. Содзи Симада

и плавающие у самого дна. Бóльшая часть из них слаба умом и не в состоянии оторваться от дна, подплыть хотя бы к этому окошку. Вон смотри, морской черт плывет…

      Внизу медленно проехал автомобиль с включенными фарами.

      – И что, ты думаешь, делают эти глубоководные рыбы, заработав немного мелочи? В тени пучков морской капусты и среди бегающих рачков строят себе жилища, желательно лучше, чем у соседа. Это же просто курам на смех, правда? Стоит рядом махнуть хвостом киту, от их нор ничего не останется.

      Митараи расхохотался и, едва сдерживаясь, добавил:

      – Забавно, верно? Какой-то рачок отчаянно обороняет свою крошечную норку и готов отдать за нее жизнь по самой бросовой цене…

      Он подался вперед и, потирая руки, продолжал хихикать:

      – Хе-хе-хе! Все это и плошки риса не стоит. Всем счастливым семейством любоваться на какую-нибудь хреновину, вроде вырезанного из консервной банки значка или селедочной головы, передающейся по наследству из поколения в поколение, и молиться о загробном блаженстве… Ну разве это не смешно? Ха-ха-ха! Чудак ты, однако! Нет, право слово, я больше не могу. Аха-ха-ха-ха!

      Держась руками за живот, он повалился на диван.

      Я не мог заставить себя даже улыбнуться. Да-а, с головой у него явно что-то не так.

      – Ну что? Может, опять пластиночки послушаем? Хочу тебе продемонстрировать, как эта штука звучит по-настоящему.

      Вот это было бы здорово, подумал я.

      – Звук у твоей системы классный.

      Скажу откровенно: в душе я подосадовал, сравнивая его аппаратуру с тем, что мы с Рёко купили на мой бонус.

      – Как называется?

      – Ты про колонки? – Митараи обернулся ко мне. Похоже, аппаратура была от разных производителей.

      – Ага.

      – JBL 4331.

      Мне это ровным счетом ни о чем не говорило.

      Поняв, что в его стереоаппаратуре мне все равно не разобраться, я рассказал Митараи, как мы вчера ходили в Йокогаме в «Минтон хаус». И слушали джазовую гитару с пластинки в черном конверте.

      – А-а! «Минтон хаус»! Раньше я часто туда заглядывал. На конверте гитара на черном фоне? Вот, Уэс Монтгомери.

      – Точно! Тот самый конверт.

      Митараи достал пластинку из конверта и передал его мне. Поставил диск на вертушку и аккуратно опустил иглу.

      Зазвучала уже знакомая мне гитара. Я посмотрел на конверт – композиция называлась «Airegin». Невероятный свинг, лишенный эмоций звук, ассоциирующийся с ветром, который взметает и крутит в воздухе сухие листья…

      Перед глазами вдруг возник погруженный в сумерки канал. Вывешенное на просушку белье, почерневшее дерево гниющих на вечном приколе посудин. Стоячая вода, в которой растворяются краски ночи. На доске, перекинутой с тротуара на борт списанного катера, пустая банка от «Кока-колы». Эта картина на миг ожила передо мной, слившись со звуками гитары, окрашенными в красно-коричневые тона.

      Я положил конверт на стол. Усидеть на месте было трудно, и я встал с дивана. Медленно пересек комнату,