Жизнь мальчишки. Роберт Маккаммон

я сам им работаю. Видишь ли, я вовсе не собирался заниматься этим делом. Дедушка Джейберд хотел, чтобы я стал фермером, как и он. Бабушка Сара мечтала, чтобы я выучился на доктора. Ты можешь себе это представить? – Он взглянул на меня и ухмыльнулся. – Я – и вдруг доктор! Доктор Том! Нет, сэр, эта работенка не для меня.

      – А кем же тогда ты собирался стать, папа? – спросил я.

      Отец некоторое время молчал. Казалось, он глубоко задумался над вопросом, который я ему задал. Мне пришло в голову, что, наверно, никто прежде не спрашивал его об этом. Отец вцепился в руль своими большими руками взрослого человека, словно вел беседу с дорогой, которая длинной лентой разматывалась перед нами в свете фар грузовика. А потом сказал:

      – Первым человеком, высадившимся на Венере. Или наездником на родео. Или человеком, который способен прийти на пустырь и мысленно представить дом, который он хочет там выстроить, вплоть до последнего гвоздя и черепицы. Или детективом. – Отец издал горлом слабый смешок. – Но ферме был нужен молочник, им я и стал.

      – Я не против стать гонщиком, – сказал я. Отец иногда брал меня на трассу недалеко от Барнсборо, где проходили соревнования гоночных машин, и мы сидели там, расправляясь с хот-догами и наблюдая за снопами искр, вспыхивающими при ударах металла о металл. – Быть детективом тоже неплохо. Буду разгадывать разные тайны, как в серии книг «Братья Харди».

      – Да-а, неплохо, – согласился отец. – Никогда заранее не угадаешь, как пойдут дела, но такова правда жизни. Идешь к своей цели уверенно, как стрела, летящая в мишень, и тебе кажется, что твоя мечта уже почти осуществилась, но направление ветра внезапно меняется, и все рушится. Я ни разу не встречал человека, который стал тем, кем мечтал стать, когда был в твоем возрасте.

      – Мне хотелось бы перепробовать все работы в мире, – сказал я. – Я хотел бы прожить на этом свете миллион жизней…

      – Да. – Отец задумчиво кивнул. – Это было бы замечательным примером волшебства, верно? Ага, вот наша первая остановка.

      В этом доме наверняка жили дети, потому что вместе с двумя квартами обычного молока эти клиенты заказали две кварты жидкого шоколада. Потом мы снова двинулись в путь по тихим улицам, на которых не слышалось ни звука, если не считать шума ветра и лая ранних собак, а затем остановились на Шентак-стрит, чтобы вручить пахту и творог кому-то, по-видимому любившему кислятину. Мы оставили бутылки, блестевшие от выступивших на них капель воды, почти у каждого порога на Бевард-лейн; пока отец быстро работал, я проверял путевой лист и готовил очередную порцию бутылок и упаковок, вытаскивая их из холодного кузова грузовика. Мы действовали как слаженная команда.

      Отец сказал, что осталось еще несколько покупателей на южной окраине, недалеко от озера Саксон, а потом мы вернемся в этот район и закончим работу по доставке товара еще до того, как раздастся школьный звонок. Отец повел машину мимо парка и выехал за пределы Зефира. По обеим сторонам дороги вокруг нас сомкнулись лесные чащи.

      Время приближалось к шести утра. На востоке над холмами,