Иной Мир. Братство. Книга вторая. Никита Владимирович Лазарев

судьбы. Он был сослан сюда, и начал подминать под себя лавки, магазинчики и прочее, а по правилам это вроде бы и не возбраняется. Только бы порядок был.

      – О чём говоришь с Техасом, Митчелл? – подсел за стол Ковбой.

      – О том, как ты Бигги на него натравил. Кстати, отдавай половину того, что на тотализаторе было. И, знаешь, скроить не получится, – сурово сказал Митчелл, щелчком выбив сигарету из пачки красного Мальборо.

      – Митчелл, раз я такой крутой, – начал я, – угостишь сигаретой?

      – Конечно, – он выбил мне также, и мы прикурили.

      – Держи, твои три сотни кредитов, – протянул мне бумажки Ковбой.

      – Ещё раз на меня кого-нибудь натравишь, окажешься на месте Бигги, – сказал я с улыбкой, Митчелл оценил мой посыл, а Ковбой сразу удалился.

      – Ты его не напугал. Он сделал и себе три сотни кредитов. Видишь ли, я работников не могу баловать зарплатой, вот они и проверяют новичков. Извини за этого придурка.

      – Да ладно, теперь зато не грузить пикап, Бигги справится. Кстати, Митчелл, а что это за место?

      – Это бивуак Назарет. Название смешное, но после нас только пустыни и вышки аж до самого океана. От нас четыреста километров до Оазиса пустоши, городка с населением тысячи две человек.

      – А сколько до, например, Иерихона? – поинтересовался я.

      – Тысячи четыре будет, – отозвался Митчелл, – Но зачем тебе Иерихон?

      – Да так, поинтересовался просто.

      – Сделаю вид, что поверил. Тут всякого сброда навалом, который в розыске и прочее, так что, Иерихон про них забыл. Как было у русских, с Дона выдачи нет. Считай, это наш Дон.

      – Ничего себе, у тебя познания, – восхитился я.

      – Так у меня мать из русских мигрантов, – бойко отозвался он, добавив, – Бабушка, балалайка, медведь, водка, – на русском.

      – Ничего не понял, что ты сказал, – про себя я орал дурниной со смеху.

      – Это русская речь. Вот ещё, – добавил он, – выйду на улицу, гляну на село, – выговорил он с акцентом, чем вызвал у меня уважение.

      – Воу, хватит, Митчелл. Ладно, мне бы надо отправляться в дорогу, а то засиделся, – я пожал ему руку и вышел из бара.

      Бигги уже загрузил мои покупки в Блейзер. Приказ он исполнил строго, штанов на нём всё ещё не было.

      – А ты чего штаны-то не надел? – поинтересовался я.

      – Если хозяин сказал, раб подчиняется, – объяснил Митчелл, подойдя из-за угла.

      – Понятно. Пусть одевается и не бузит, – сказал я в шутку, отчего Митчелл оскалился, глядя на Бигги.

      Я сел за руль. Может быть, оскал Митчелла и не был добрым, но он был надёжным, как стена. Сам мужик – кремень, держать в узде и пользоваться авторитетом такого сброда, который даже Иерихон не забирает – дело благородное и опасное, и если до сих пор жив, значит он опаснее любого из жителей. Это к гадалке не ходи.

      Пустыня радовала, всего-то сорок за окном. Колымага, загруженная барахлом уверенно пёрла километров пять, а затем началось испытание пустынным сафари. Колёса позволяли передвигаться