Попались, которые кусались!. Валерий Гусев

выросли цены в магазинах и на рынке, когда папе дадут отпуск. Или зарплату.

      Так вот в это приятное вечернее время папино кресло обычно бывало занято. Грета с первого дня, когда мама уложила ее в это кресло и укрыла пледом, почему-то решила, что оно вместе с пледом принадлежит ей.

      – Да сгони ты ее, – советовал папе Алешка.

      – Как же… Это же не кошка… Да я бы и кошку не согнал…

      Если кто-нибудь из нас успевал сесть в кресло раньше Греты, она тут же начинала неистово дергать нас за штанину. И всегда добивалась своего.

      И если я, например, упрямился, мама сразу наводила порядок:

      – Справился? Ты бы лучше посуду помыл.

      Где-то через месяц Грета разобралась во всех наших отношениях и четко определила свое место в «стае». Папа – главарь, которого надо слушаться беспрекословно. Хоть он и редко бывает дома. Мама – старшая подружка, которая накормит, приласкает и защитит в случае необходимости от других обитателей квартиры. Нередко бывало так: натворит что-то Грета, например, сбросит телефон со столика, и я начну ей делать выговор, она тут же жалобно заскулит и бежит жаловаться маме. Мама сразу встает на ее защиту.

      – Справился? Она же маленькая! – и принимается меня воспитывать всякими словами. – А ты помнишь, как в трехлетнем возрасте опрокинул на себя телевизор? Тебе кто-нибудь хоть слово тогда сказал? Тебя все жалели!

      А Грета, спрятавшись за ее спину, ехидно выглядывает и будто говорит всем своим видом: «Ага, так тебе и надо!» А сама прикидывает, как бы и ей попробовать опрокинуть телевизор, чтобы ее тоже все пожалели.

      И после такой разборки мама садится за телефон и начинает с восторгом сообщать своей подруге Дине Васильевне:

      – Динка! Это такое чудо! Она сегодня такую лужу напрудила! Как взрослая! Приходи, посмотришь!

      Кого посмотришь? Грету или ее лужу?

      В общем, я для Греты – «прогульщик». Я обязан выводить ее на улицу, чтобы она сделала там свои делишки. Я обязан поиграть с ней и, конечно, выручить в трудную минуту или в минуту опасности.

      А Лешку она сразу определила своим «щенком». У него в отношении Греты не было никаких обязанностей, а у Греты в отношении «щенка» – были. Она защищала его и воспитывала. Хотя сама была еще крохой.

      Однажды, когда мы гуляли втроем возле школы, Алешка вдруг начал взбираться по пожарной лестнице. Грета безумно взволновалась. Скакала, лаяла и успела ухватить его за штанину и стащить вниз. И оттрепала его за куртку.

      Лешка на нее обиделся:

      – Она меня не любит.

      Папа, когда об этом узнал, объяснил:

      – Она тебя больше всех любит. Она чувствует за тебя ответственность. Считает тебя своим щенком. За которым нужен глаз да глаз.

      – Щенком? – возмутился Алешка. – Я щенок?

      – Только для нее, – успокоил его папа. – Для всех остальных – ты маленький и вредный хулиган.

      А потом настало лето, и мы поехали на дачу.

      Когда мы солнечным днем вышли из машины возле