Юность Пикассо в Париже. Гэри Ван Хаас

хотя беспорядочная планировка была очень далека от совершенства. В книге под названием «Цветы зла», которую читал Пабло, Шарль Бодлер показал, что «османизация» несет городу смерть и муки. Вот как он говорит об этом в стихотворении «Лебедь»: «Где старый мой Париж!.. Трудней забыть былое, чем внешность города пересоздать! Увы!..»[8]

      План города, предложенный Османом, был идеален для поборников порядка и единообразия, верящих в гигиенические свойства свежего воздуха и солнечного света. По повелению Наполеона III Осман меньше чем за двадцать лет снес двадцать пять тысяч старинных зданий. Там, где когда-то сплетались средневековые переулки, выросли широкие, будто простреленные из пушки, бульвары и проспекты с одинаковыми фасадами домов.

      Импрессионисты и фотографы, запечатлевшие этот переделанный мир, были, за малым исключением, очарованы оригинальными очертаниями города и, казалось, бесконечными перспективами его улиц. Для них важно было по-новому запечатлеть световые эффекты, трактовать их не только физически, но и духовно. Это был тот свет, что пробивался сквозь листву деревьев, высаженных на новых бульварах. Это также был струящийся в окна новых зданий свет сотен газовых ламп, установленных в 1860-е годы на тротуарах этих бульваров. Лампы загорались вокруг стенных часов в новых кафе, в театрах, на остановках общественного транспорта. Свет был символом просвещенного мировосприятия жителей этого щегольского нового города.

      В конце XIX столетия в Париже проходили Всемирные выставки. Выставка 1889 года совпала со столетием Французской революции и строительством Эйфелевой банши, в то время казавшейся провозвестником новой эры технического прогресса. Научные достижения были поддержаны расцветом искусства периода Belle Epoque[9].

      В 1889 году, в день открытия Эйфелевой башни, для того чтобы наблюдать за этим событием, собрались представители всех классов и профессий. Изумленная, будто прикованная к месту толпа восхищалась видом самой высокой конструкции в мире, которую освещали десять тысяч газовых ламп, в то время как фейерверки и ослепительная иллюминация привлекали взгляды зрителей к разным уровням башни.

      Но новая башня была по вкусу не всем. Не всем нравился этот яркий блеск, высвечивающий те ценности, что воплотились в ней. Пабло заметил, что многие карикатуры того времени изображали, как прохожие, ослепленные новой парижской современностью, по вечерам заслоняют от света глаза. Молодой испанец рассмеялся, увидев подпись к карикатуре, в которой говорилось, что отныне людям для вечерней прогулки нужны собаки-поводыри.

      В 1874 году, еще до того, как Пабло приехал в Париж, он услышал о новой группе художников, называвшейся «Анонимным обществом живописцев, художников и граверов», которые устраивали в Париже выставки, чтобы заявить о новом течении под названием «импрессионизм». Среди основателей этого течения были Клод Моне, Эдгар Дега и Камиль Писсарро.

      Группу объединяло стремление к независимости от авторитетного ежегодного Парижского салона,

8

Пер. Эллиса.

9

«Прекрасная эпоха» (фр.) – период конца XIX – начала XX века, до 1914 года.