Самсон и Надежда. Андрей Курков

то и деньги с двуглавыми орлами вернут. Царские банкноты оставались самыми большими и самыми красивыми. И хрустели в руках так, что отдавались в голове хрустом свежего яблока на зубах. «Керенки» и карбованцы не хрустели вообще. И размером больше говорили о кризисе в бумажном деле, чем о своей платежной способности. Хотя и о платежной способности тоже могли размером рассказать, если посчитать, сколько штук карбованцев или «керенок» может на одной царской трехрублевке или даже «катеринке» поместиться!

      «А может, надо на работу устроиться? – задумался тут Самсон, понимая, что денег надолго не хватит и вспомнив, как Надежда про свою службу рассказывала. – Она ведь службой не тяготится, нравится ей быть полезной, а еще и зарплату государственную получать! И карточки на хлеб по первой категории, а не по третьей!»

      Захотелось Самсону с кем-то из тех, кто к новой власти приноровился, посоветоваться. Доктор Ватрухин для совета не подходил. Было понятно, что он от всего нового прячется. Из тех, с кем Самсон вместе учился, только Бабукин горел революцией, а не тягой к знаниям. Надо к нему на Столыпинскую сходить! Он, как человек, которому Самсон всегда взаймы давал, старую дружбу вспомнит и помощь окажет!

      Окрыленный своим решением, Самсон позавтракал овсянкой из чуланных запасов, выпил чаю, упаковка которого, купленная недавно за сто «керенских», своими слонами звала в Индию.

      Как стемнело, собрался он было на выход, но тут пришли два красноармейца, которых комиссар с неразборчивой подписью определил Самсону на постой.

      – А я уходить собирался, – пробормотал он растерянно, когда они со стуком поставили свои винтовки в коридоре прикладами вниз.

      – Да идите, идите! Нам то что! – махнул рукой высокий.

      – Вы ж, наверное, Федор? – предположил Самсон, вспомнив имена на бумажке.

      – Не, я Антон, а Федор – он! – Высокий ткнул пальцем на напарника.

      От их снятых шинелей поднялась в коридоре волна нового потного запаха.

      – Нет, давайте я вас сначала определю, – предложил Самсон, подумав, что они могут самовольно его спальню занять.

      – А чего нас определять? Мы уже определились! Будем жить в комнатке, в той, где по стенкам счетные доски висят! – сказал Антон. – Нам много места не надо, стеснять вас не хотим!

      Самсон кивнул.

      – Тогда я пойду? – спросил.

      – Идите-идите, вы ж тут хозяин! Только ключ оставьте! А мы, если пойдем куда, двери запирать не будем! – добавил низкорослый Федор.

      В трехэтажном доме на Столыпинской двери парадного были намертво закрыты, и никто на вежливый стук Самсона не откликался. Тогда, разозлившись, затарабанил он по этим дверям обоими кулаками. И подумал в этот момент, что именно так тарабанили в его двери красноармейцы, которые теперь и кабинет отца займут! Остановился. Хотел было уже развернуться, но тут двери пугливо приоткрылись, и в проеме старческое лицо с таким же перепуганным открытым ртом появилось.

      – Вам кого? – Голос старика дрожал высокими нотками.

      – Бабукина Александра.

      – Александр