Великий жулик Большой папа. Валерий Гусев

столик, на котором все время пыхтит и пускает дым в окошко забавный походный самоварчик, затейливо сделанный в виде старинного паровозика.

      На перегородке висят стенные часы в виде корабельного штурвала и картинка из журнала, на которой рассекает пенистые валы стальной красавец крейсер. А рядом – смутная такая, старая фотография мальчугана в пилотке и военной форме, с настоящим автоматом на груди. За его спиной видна какая-то стальная громада на колесах и с пушками, торчащими из нее во все стороны.

      – Это ваш сын? – вежливо спросил Алешка про фотографию.

      Начальник поезда, морской гном, весело рассмеялся: побежали от глаз к щечкам-яблочкам хитрые морщинки, замелькали в седой бороде несколько зубов.

      – Это я сам, Леша! В боевой молодости! Когда служил в железнодорожном флоте. Бравый боец сухопутного крейсера – бронепоезда «Беспощадный».

      Сухопутный крейсер, морской гном… Что ж, в дальней дороге всякое бывает.

      – Вы, значит, – восхитился Алешка, – в детстве с немцами воевали?

      – Еще как! – похвалился боевой гном, наливая нам красивый чай в стаканы в красивых подстаканниках. – Во! Гляди, Леха! – Он отодвинул в сторону бороду, и на его кителе, пониже тельняшки, вспыхнули два ордена и три медали – за боевые заслуги!

      – У нашего папы, – не утерпел Алешка, – тоже полна грудь орденов и значков.

      – Известное дело, – уважительно вздохнул гном, – он ведь тоже все время воюет… Пейте, пейте чай, ребятишки. Такого чая больше нигде не попробуете. Особенный!..

      – Ага, – вежливо похвалил Алешка чай, – особенный. Из паровоза. – И громко хлюпает, и гремит ложечкой, пользуясь отсутствием мамы.

      А наш поезд все мчится и мчится. И что-то в нем происходит. А мы об этом пока не знаем…

      – Я ведь, ребятишки, с детства и всю жизнь мечтал моряком стать. Плавать на стальном броненосце, охранять морские рубежи Родины. А стал машинистом…

      – А я всю жизнь мечтал стать машинистом, – сказал Алешка.

      – Не получилось еще? – с сочувствием покачал головой Юрий Иванович.

      – Получилось. Один раз, – признался Алешка.

      Я тогда на эти его слова не обратил внимания. Так они, как-то промелькнули мимо. Как столбы за окошком вагона. Я, наверное, подумал, что он сказал о нашей «домашней» железной дороге – модели. Или о детской железной дороге в Кратове. А ведь Алешка имел в виду кое-что посерьезнее. В общем – проговорился. А я и не заметил…

      – Был я тогда постарше Лехи, помладше Димки, – ударился в воспоминания Юрий Иванович. – Жили мы возле паровозного депо, батя мой там работал мастером. И мечтал он, чтобы я тоже пристал к паровозному делу. А тут война; батя – на фронт, я – на его место, в депо. Ладили мы там, знаете, что? Бронепоезд. Для фронта. Одевали его в броню, ставили на него орудия и пулеметы. Ну и, конечно, как сдали бронепоезд командованию, как развел он пары, загрузился продуктами и боеприпасами и двинул на фронт, я затаился в тендере, где уголь, и объявился, когда наш «Беспощадный» вовсю стучал колесами на запад. Хотели меня на первой же остановке ссадить да